– И какой же вопрос? – нахмурилась Кандида.
– Это зависит от мужчины. Если речь о вашем женихе, мисс Бэнкс, то он, как капитан корабля, наверняка озабочен тем, что происходит сейчас в океанских просторах. К примеру… нападениями беспощадных монгольских пиратов. Их корабли то и дело захватывают британские торговые суда, а недавно в кровопролитном сражении они разгромили египетскую эскадру. Не знаю, как вам, а мне любопытно, что капитан Айвор думает об этих событиях.
Мэри отвернулась, с трудом сдерживая смех. Уже потом, когда мисс Бэнкс удалилась, она взглянула на подругу и покачала головой:
– Монгольские пираты? Египетская эскадра? Ты серьезно, Китти?!
– Вполне. – В глазах Кейт прыгали озорные бесенята. – Даже если эта дурочка все перепутает, выйдет еще забавнее. Жду не дождусь, когда она решит поразить своими знаниями бедного Роберта.
Мэри хотела сказать, что шутка может получиться слишком жестокой, но в этот момент мисс Фостер и мисс Уэст окликнули ее, напоминая об обещании исполнить еще одну песню, и девушка отправилась к фортепиано, по пути размышляя, что лучше спеть. В голове вертелись известные и любимые многими мелодии, часто звучавшие на подобных собраниях, но, когда Мэри села за инструмент и положила руки на клавиши, ее внезапно посетило озарение и она поняла, что именно будет петь.
На звук ее голоса обернулись все, даже те, кто был увлечен интересной беседой.
– Ночь колышется болью в груди,
И маячит костёр впереди.
Если скажут, что это не страшно, – не верьте…
Жизнь уходит, как влага в песок.
Сорван грубой рукою цветок –
Это я, это я – в двух молитвах от смерти!>56
Несколько лет назад ей попались стихи об Орлеанской Деве, которые так глубоко ее тронули, что она за один вечер написала для них музыку. Мэри ни разу не выступала со своим сочинением, но не потому, что считала его неудачным, а лишь оттого, что боялась расплакаться у всех на виду. Но сейчас ей вдруг стало все равно. Теплой волной поднялась уверенность в том, что так нужно, что так будет правильно.
– Грех не мой, и вина не моя.
Я – не дьявол, а дьявол – не я.
Воспаряет душа, но истерзано тело…
Ночь крадется ко мне сквозь туман.
Пусть навеки запомнит Руан:
Мне шестнадцать, и я умирать не хотела…
Предательская влага затуманила глаза, потекла по щекам. Капли упали на клавиши, пальцы соскользнули и едва сумели взять верную ноту. «Соберись, Мэри-Энн! – приказала она себе. – Как бы ни было трудно, ты обязана пройти этот путь до конца!»
Быть мне песнею новой и легендою новой,
Горстью пепла, растоптанным хлебом.
По дороге терновой,