— За что?
— За велосипед. Тот человек, который его взял, он…
— Вы не беспокойтесь. Все в порядке.
— Точно?
— Конечно.
Александр Иванович поблагодарил Колю и хотел уйти.
— Ты нам не мешаешь. — сказала Юля и, обращаясь к Коле, спросила: — Правда?
— Что вы, — смутился Коля, — наоборот.
Ему так хотелось понравиться ее отцу, и теперь он боялся, что Юля это заметит и будет над ним смеяться.
Александр Иванович посмотрел на Юлю, как бы спрашивая: «Остаться?» — И, получив утвердительный ответ, сел на прежнее место.
Постепенно разговор наладился. Александр Иванович рассказывал о работе и глупых вопросов не задавал. В его присутствии Коля не чувствовал себя скованно — наоборот. Он редко ходил в гости, но теперь ему казалось, он дома, и это было странно. Наверное, он немного завидовал Юле.
Александр Иванович производил впечатление человека здорового и полного сил. Умный и внимательный, он всегда знал, как начать разговор и когда его закончить. Такие люди вызывают доверие, им рассказывают самое сокровенное и никогда об этом не жалеют.
«Может, чай заварить, а, пап?» У Юли был такой умный, такой спокойный голос. «Папа хватит!» И каждый раз, когда она, произносила это слово, Коля вздрагивал. «Пап, давай откроем, зефир?» И снова это слово вертелось на языке… И от этого было немного грустно.
— Пап, мы пройдемся? — спросила Юля.
— Поздно.
— Мы недолго, — объяснила Марина.
— Несчастный я человек, — вздохнул Александр Иванович и сказал, на этот раз обращаясь к Марине: — Если мама разрешит, идите.
— Спасибо.
И Юля поцеловала Александра Ивановича в щеку. Полчаса. И пускай Марина позвонит домой. Марина позвонила домой, и, прихватив с собой пакет с мусором, они вышли во двор.
Бывают такие летние вечера, когда после дождя, небо наконец проясняется и ты понимаешь: мир прекрасен. Но, что ни говори, чудесным летним вечером особенно трудно быть счастливым.
«Мир прекрасен, — думаешь ты, — а я печален и одинок».
И хочется плакать, хочется идти куда-нибудь и на углу у метро обязательно встретить любимого человека. В поздних сумерках дома и люди, небо и деревья — все напоминает о нем. И тебе грустно.
Напрасно Юля вглядывалась в лица редких прохожих: Коли среди них не было.
Они расстались несколько часов назад, но ей казалось это было давно — так давно, что, думая о нем, она ничего, ничего не могла вспомнить. Так было всякий раз: она пыталась удержать в памяти его лицо, голос, походку, но его образ ускользал, как это бывает во сне, когда, падая в пропасть, ты хватаешься за ветку или пучок сухой травы, но, уклоняясь от твоих прикосновений, непослушные предметы перестают быть осязаемыми и, исчезая, выскальзывают из твоих рук.