без прав, изучая психосоматику по главам и по значкам, определяя
возраст по скуке и по очкам, по тому, что когда ты приходишь, я уже
сплю, на роль очевидца рисую судью свою, говорю ей: «Откуда мне
знать, куда он пошел сейчас, разве тут что-то зависит еще от нас.
Может быть, заблудился среди каменных стен, садов без яблок или
святых Елен, и больше не хочет делить эту роль со мной, красить
волосы пеплом, а пальцы – хной, старые сказки об оловянных псах
выбрасывать вон из памяти. Даже крах предполагает возможность
возврата в исходную точку, а у меня выбора нет, в игольном ушке
коня свои полцарства не для себя храню, только нет пользы в этом
теперь коню». Откуда мне знать, что мы здесь прочитали с ним,
может быть, через несколько лет всё и уясним, и посмеемся над
тем, как сидели в этом кругу под нарядною ёлкой. Разве я что могу,
разве я что-то чувствую, кроме набора строк, когда пройдет по тебе
переменный ток, выйдет под левой лопаткой – ни показать друзьям,
ни в сказке сказать, ни пером написать, морям, сушам каким-нибудь
все мы обречены, фунт шоколаду и ямочку ветчины мы получаем,
пришествие «премиум-класс», и наконец-то тебя отрекаю от нас».
48
В наши края не привозят синие гузки, и голубых кров49
ей
неразбавленных самых меня зовут Мари, я пишу по-
старофранцузски, например, о Роланде и/или прекрасных
дамах. Мне говорят: «У вас такая белая кожа», не зная, по чем
фунт соли, по чем фунт лиха, я на себя вчерашнюю так похожа,
переформатирование осуществляется очень тихо. «А я лечу колит
деревенским маслом, боюсь подойти к женщине, из-за замочных
скважин у меня насыщенный день, о рассудке ясном помышлять мне
глупо, зато я почти отважен, с этим умом и талантом родиться здесь,
где земля по двести, и за отвод в казну, у любимой гланды», с наших
полей приходят дурные вести, милые бранятся, тешатся, скоро кран
ты этот заменишь? Вышние справедливы и не дают растратить себя
до срока, в столбик записывать разные креативы, ворует фольгу
из дома сорока-воровка. Может, я тоже старофранцузский выучу
и по блату буду стихи зачитывать в Artefaq’е, дорожка тянется к
озеру, плоть к булату, воруют кости с дворцовых столов собаки.
Знает Мари, чью снова сметану съела, но обобщения делать в
рамках данного текста не будем, лучше раз пострадать за дело или
лепить свой век голубков из теста, цитировать маргиналии книги
здоровой пищи, после обеда снова закусывать плотно. Меня зовут