Неймдроппинг (Брагина) - страница 27

Мари,  мы  довольно  нищи,  но  по  Европе  ездим  вполне  свободно.

Стыдно известным быть, неизвестным тоже, стыдно быть вообще,

в  мыслях  совпадая,  чипом  своим,  зашитым  поглубже  в  коже,

милых шокировать в первой декаде мая, плотные графики скотчем

соленым клея, чтобы забыть о планах на вечер вместе (у безыдейного

творчества  есть  идея,  у  безнадежности  есть  черви,  пики,  крести).

Скука  нисходит  на  рядом  лежащий  город,  на  пешеходов  и  белые

паланкины,  всё  перемелется  –  будет  мука,  ты  молод  и  не  читают

сказки  тебе  Арины,  по  вечерам  не  ищешь  Ковчег  Завета,  не  для

себя, а так, совпаденье точно. Синяя шаль всегда на тебе надета, в

кране вода мучительна, но проточна.

Откуда такие фантазии, что плоть должна быть любима, что душа

должна  быть  любима,  каждый  волос  и  каждый  грамм,  балерина

рифмуется  с  пантомимой,  пантомима  рифмуется  с  «мимо»,  и  все

твои искажения расписаны по годам. Вот здесь ты идешь в первый

класс  с  белым  бантом  и  важным  видом,  усаживаешься  за  парту,

кто-то крадет твой пенал, а здесь вот тебе положено зачитываться

Майн  Ридом,  но  мир  для  твоей  погибели  и  то  будет  слишком  мал.

Здесь кто-то берет тебя за руку и говорит о высоком, подразумевая

противоположное,  что  неясно  пока,  и  здесь,  как  тебе  положено,

зачитываешься Блоком, конечно, иронизируя над ним, но еще слегка.

А здесь ты иронизируешь над любым и над всеми скопом, над тем, кто

зовет на ужин и предлагает тост, над увитым плющом подоконником

и  над  сухим  укропом,  здесь  ничего  не  кажется,  мир  запредельно

прост. Балерина рифмуется с тем фарфором, что стоял на буфете,

воплощая недостижимое прошлое, застигнутое врасплох, здесь тебе

говорят: «Ну будь, наконец, как дети, как все нормальные дети, кто

не мечтает, плох». Ты соглашаешься внешне, а про себя говоришь,

куда отправляться им бы, на какие площади в этот квадратный круг,

у  всех  твоих  знакомых  мало  ли  что  не  нимбы,  и  кто  не  мечтает  –

твой незнакомый друг. А здесь тебе двадцать пять и думаешь: «Всех

скрутил  бы  (именно  в  роде  мужском)  ну  просто  в  бараний  рог,  но

только  при  темпе  таком  откуда  набраться  сил  бы,  а  всё  остальное,

ну  кто  не  мечтает  –  Бог»,  но  где  причина,  где  следствие,  здесь  не

совсем и ясно, кто не действует – не ошибается, осознает под конец,

что на коробке спичек надпись «Огнеопасно», и не венчает дело здесь

ни один венец. А здесь тебя берут за руку и ведут туда, где теплее,

где особенно сочные персики и особо красивый вид, и ты слушаешь