Лета не ответила и пустила Хагну в галоп. Марк пару секунд отупело смотрел ей вслед, но потом поехал за ней. Бешеная скачка всегда бодрила в промозглые утренние часы и не давала умереть со скуки в течение дня, учитывая, что там, куда они направлялись, им придётся вести себя скрытно и по возможности слиться с местным населением. Как оно всё было там, в этом краю высочайших гор, извилистых морских фьордов, заснеженных равнин, дремучих лесов, воинственных дикарей и высших вампиров, Марк пока не мог представить.
* * *
Дела пошли плохо. И причина была даже не в том, что Мив была эльфийкой, совсем нет. Если это и играло какую-то роль в её нынешнем положении, то самую последнюю.
Но порой Мив казалось, что даже Твердолик этого стыдился. Неспроста же он просил её прикрыть кончики ушей волосами на собраниях Совета. Думать об этом было неприятно, равно как и о том, что князь теперь редко ночевал в своих покоях, предпочитая спальню своей супруги.
Пока окольничая князя думала, где она допустила ошибку, она всё реже и реже пересекалась с Твердоликом, встречаясь с ним только на общих собраниях. Добиться его аудиенции было невозможно, потому что несокрушимая прежде Лутария претерпевала настоящие бедствия. Сначала были Скалистые острова, где безумный чародей Катэль пытался устроить конец света и откуда вернулось слишком мало солдат, затем — неожиданный удар Раздолья, в который раз объявившего, что не станет присоединяться к княжествам. И выбрали они для этого удачное время. В иной момент это, Мив знала, позабавило бы князя, но теперь… Дать отпор Раздолью, чей король уже который год только наращивал свою мощь и заручался поддержкой некоторых «сочувствующих» анонимов (советница могла поклясться, что знала многих таких людей, кому было выгодно восстание раздольцев), представлялось мало возможным. Княжества понесли потери. Страна не была готова ответить на удар.
Поэтому встретиться с Твердоликом наедине и переговорить обо всём Мив так и не смогла. Князь был занят новой войной и, как говорили, планировал отправить всех, кто вернулся с островов, на встречу с армией Раздолья. Сделал он это или нет, Мив не узнала. Она даже не собиралась спрашивать это у кого-либо. Достаточно лишь дождаться, когда поднимется волна недовольства в народе.
Однажды советнице всё-таки удалось перекинуться с Твердоликом парой слов. Она бросила ему какую-то реплику, открыто заявлявшую о её ревности, на что князь ответил только:
«Есения — моя жена, а ты — советница. Не неси ерунды».
Мив охватил гнев. Она не любила князя, иначе происходящее задело бы её сильнее. Была ранена её гордость. Добровольно отказаться от изящной красоты в пользу простоты и зрелости — эльфийка не понимала, как Твердолик оказался на это способен. Одно дело Архип, который давно обхаживал княгиню. Ему всегда хотелось отобрать хоть что-нибудь у кузена, даже стареющую жену, и он пел Есении дифирамбы около трёх лет. Но почему Твердолик стал так неравнодушен к своей супруге, с которой он и ложе-то делил в последний раз лет десять назад, оставалось для Мив загадкой.