Войдя в парадную дверь, я позвал отца по имени.
— Иди сюда, Тимбер.
Он был на улице, сидя на заднем крыльце, попивая пиво и куря сигару. Последний год жизни наложил на него видимый отпечаток. Он любил говорить мне: «Ты молод, пока чувствуешь себя таковым». Ну, думаю, смерть матери заставила отца прочувствовать каждое мгновение всех его шестидесяти трех лет. Когда я появился перед ним, он встал со своего деревянного кресла-качалки и приветствовал меня крепкими объятиями и похлопываниями по плечу.
— Привет, пап, я скучал по тебе, — сказал я, когда мы все еще обнимались.
Отстранившись немного, чтобы посмотреть на меня, он улыбнулся. Я заметил, что у него стало немного больше возрастных пятен вокруг глаз, чем было до моего отъезда. И он слегка похудел. Его руки схватили мои, это чувствовалось так, словно он пытался убедиться, что я действительно стоял здесь, рядом с ним.
— Хочешь пива? Я могу сходить и принести для тебя из холодильника, — спросил он.
— Конечно.
Он вошел в дом, а я сел на кирпичный бордюр цветочной клумбы, располагавшейся в нескольких сантиметрах от его кресла. Оглядев двор, я мог сказать, что он, вероятно, проводил большую часть времени на улице. В задней части двора, слева, высилась постройка, что-то вроде небольшого сарая. По периметру отец поставил деревянный забор высотой чуть более ста восьмидесяти сантиметров. Двор был безупречен, несомненно, это его гордость и радость.
Когда он вернулся, то вручил мне пиво и сел. И мы сидели молча, пока пили и рассматривали двор. Я уверен, большинство скажет, что наша сдержанность по отношению друг к другу не совсем нормальна для отца и сына, которые увиделись первый раз за год. Неважно, что этот год я провел в опасной военной зоне. Но то, что мы сейчас делали, как раз то, что нужно. Я близок с отцом, но моя мама всегда была той, кто говорил за нас обоих.
Когда тишина затянулась, мой отец, наконец, посмотрел на меня и сказал:
— Рад, что ты жив, и я сожалею о своих друзьях. — Он пожал плечами. — Одна из ваших медсестер, в том немецком госпитале, рассказала мне о них.
Я склонил голову, но, в конце концов, снова посмотрел на него.
— Спасибо, мне тоже жаль. — Я был в отчаянии и не сдержал дрожь в своем голосе.
Мы посидели вместе еще немного, а потом он встал и подошел к раздвижной стеклянной двери. Прежде чем зайти он сказал:
— Если тебе что-нибудь понадобится, то не стесняйся спросить. Рад, что ты дома, сынок.
Затем он вошел в дом и отправился в постель. Я уставился на дверь и понял, как ценил наши тихие моменты. Иногда дело не в словах, которые произносятся, а просто в знании, что он есть тут рядом, когда мне действительно нужно с кем-то поговорить. Его присутствие означало для меня больше, чем любые слова. Я знал, что отец разочарован, ведь я не учился в том колледже, в котором планировал, но когда я окончил школу, то чувствовал, что моя жизнь обрела призвание. Не то чтобы я не собирался продолжить учиться, но словно все встало «на паузу», после того как я отслужил свои четыре года.