Среди них было несколько, умеющих даже оперировать, и не удивительно, что иногда обитель посещал сам Амбруаз Парре, первый скальпель Франкии, не только помогавший сёстрам, но и порой приезжающий за советом и консультацией.
Именно сюда брат Тук посоветовал привезти няню Мэг. Ведь отказ от официального визита ко двору грозил обернуться крупнейшим политическим и дипломатическим скандалом, а потому — возвращение в Лютецию виделось неизбежным. Так пусть названая матушка поедет вместе с приёмной дочерью. Будет жить совсем рядом, видеться каждый день, знать, что родное дитя в безопасности… а заодно и пребывать под неусыпной заботой лучших в Лютеции целительниц.
Тем более что на сей раз гостья намного сократит путь и избежит дорожной тряски, отправившись через Старый портал,
Сколько событий случилось с ней в последнее время!
Нет, это хорошо, когда каждый день приносит что-то новое. Но Ирис, уставшая от впечатлений, уже истосковалась по спокойной размеренной жизни, в которой одно утро похоже на предыдущее, а дни пролетают бестревожно, легко, словно бабочки. Скорей бы вернуться!
Вот передаст последние дары Сорбонне…
Встретится с Джафаром и… увы, поговорит и объяснится…
Посмотрит вместе с сёстрами, что можно сделать с ослепшими глазами некоей Наннет, как и обещала Филиппу де Камилле…
…и домой.
В свой последний приезд она даже избегала смотреть в окна, чтобы не видеть почерневшего пустыря, оставшегося вместо сада. Ещё до её прибытия работники, присланные герцогом, спилили и сожгли мёртвые остовы деревьев и высохшего кустарника. Они собирались и пни повыкорчёвывать, но Ирис, приехав, вовремя вмешалась и не позволила. Корни уходят на много футов под землю, и, кто знает, возможно, не пострадали так сильно, как надземная часть. Восстановить всегда легче, чем сажать заново. Она попробует поработать с тем, что осталось, но немного позже. Сейчас главное — здоровье Мэг.
…Девушка погладила прохладную, ещё не успевшую нагреться от первых солнечных лучей, кладку стенного зубца. Почувствовав чей-то взгляд, скосила глаза вниз.
Напротив, через дорогу, в тени, отбрасываемой больничным корпусом, замерла чья-то фигура в нелепом балахоне, бывшем, по всей вероятности, когда-то белым. Лицо человека скрывалось под капюшоном, но даже отсюда можно было заметить, что руки, сложенные на дорожном посохе, истончены и сухи, как у старика.
Угрозы от него не исходило, лишь жадное, какое-то болезненное любопытство.
Страждущий или паломник, определила для себя Ирис, но на всякий случай заступила за широкий зубец, заслонивший её полностью. Хорошо, что она одета, как послушница, и не привлекает ничьего внимания своей яркой шевелюрой, но всё же женщина на монастырской стене — это не слишком скромное зрелище. А отказать себе в привычных утренних прогулках не хочется. Она просто постоит здесь ещё немного, скрывшись от чужих глаз.