— Все может измениться, — вернувшись к завтраку, вдохновенно произнес герцог. Так, словно принял какое-то решение, что подарило ему крылья.
— Завтрак. В мой кабинет. Я не привык ждать или повторять.
— Слушаюсь, ваше высочество.
Я смотрела на господ и не могла поверить. Насколько они одинаковы снаружи, настолько же разные внутри… От Джаспера, несмотря на принадлежность к стихии, веяло дружелюбием, озорством и даже своего рода теплом, а от его высочества лишь одиночеством и пустотой. Сложно представить, что творится на душе человека, равнодушного ко всему. Как говорят служители культа богини, страшный грех — уныние…
Я взяла поднос с завтраком для его высочества и, выровняв дыхание, двинулась в его сторону. Под тяжелым испытующим взглядом чувствовала себя первоклашкой, первый раз переступившей порог лицея и оставшейся без круглосуточного надзора матушки и нянечек…
Демонстрируя безукоризненное воспитание, хозяин дома открыл передо мной двери, предлагая пройти. Слуге бы отказаться, где это видано, чтобы хозяин двери открывал, но, поскольку в моих руках поднос, иного выхода не было.
— Благодарю, — кротко произнесла я, ныряя в сапфировый полумрак коридора, пытаясь понять причины столь странного поведения мужчины.
То ли пол подо мной превратился в льдину, то ли коленки дрожали, только ноги грозили разъехаться в разные стороны, а руки — уронить поднос. Дороги я не знала и просто шла вперед, ощущая всем телом, что господин Ренар за мной наблюдает. Я расправила плечи, выпрямила спину, вцепилась в поднос так, что костяшки пальцев побелели, ступала предельно аккуратно, уверенная, что господин только и ждет моего падения. Но я не планировала доставлять ему такого удовольствия. В полной тишине, разрушаемой исключительно мягким шепотом моих подъюбников и стуком каблучков, мы прошли несколько холлов, один лестничный пролет и длинный коридор. Наконец, передо мной открыли еще одну дверь и снова пригласили войти.
Повторно поблагодарив эрцгерцога, осведомилась:
— Где вы хотите, чтобы я накрыла?
Он взглядом указал на массивный стол из светлого дерева, а сам расположился на диване, застеленном белоснежной шкурой. Стоило немалых трудов расставить тарелки и приборы правильно. Руки дрожали, тарелки пытались выпрыгнуть, а приборы ускользали, словно смазанные мылом.
— Не часто делали это прежде? — голос неожиданно разорвал тишину. Стало понятно. Не ради завтрака он привел меня сюда.
— Волнуюсь, — созналась честно и, проверив еще раз, отчиталась. — Завтрак подан. Приятного аппетита, ваше высочество.