— А ты чего сидишь, девка? — возмутился один из охранников, подпирающий плечом бортик, правда, не увязший в грязи, а второй, на котором сидела я. — Иди помогай, а то никто никуда уже не поедет.
Я медленно тщательно прожевала, облизала пальцы, стряхнула крошки с подола и, наконец, соизволила ответить:
— А не пошёл бы ты к лешему, — и добавила, вдоволь насладившись изумлённым взглядом, — или хотя бы вон подсобить, а то стоишь тут, в носу ковыряешься, а толку с тебя? Таких провожатых в каждой деревне двенадцать на дюжину. Гляди, оставим тебя в этом болоте, да кого посговорчивее наймём.
— Ах ты су… — бросился ко мне бугай, но Радомир кинулся наперерез, ухватил толстенное запястье.
— Эта что мне ещё такое?! Я тебе плачу, чтоб ты с бабами силой мерялся?! Правду сказала Фроська. Ты либо помогай, либо прямо сейчас проваливай!
— Да я вам прямо сейчас косточки пересчитаю! — загорелся, но был остановлен вторым быком:
— Дело говорит Радомир. Нам деньги уплочены, работу надо выполнять.
— Так наша работа бандитов резать, а в грязи пущай сами копаются!
Наткнувшись на четыре осуждающих и один насмешливый взгляд, горе-работничек смирился с неизбежным:
— Тут рычаг нужен, — деловито сообщил он, уделив, наконец, внимание проблеме. Махнул другу, — пойдём, что ль, дубину какую поищем.
И удалились, попеременно панибратски толкая и подначивая друг дружку.
— Прошляются ведь до ночи и скажут, что не нашли ничего, — сплюнул Тонкий, — пойду прослежу.
— И то дело, — степенно согласился Толстый. — А мы пока ещё покумекаем.
Сколько языки не чеши, а дело от этого не сделается. Поговорили-поговорили мужчины, да сели, пригорюнившись. Небось, надеялись к ночи добраться до ещё какой деревеньки, чтоб не мёрзнуть в лесу, но время потрачено безвозвратно.
— В ближайшее село уже не успеем, — говорил Радомир, — только крюк лишний, а до темноты всё одно не доберёмся. Лучше уж через реку по мосткам. Чуть на восток заберём и дорога не такая знакомая, зато выйдем аккурат к торговому тракту.
— Верно говоришь, — соглашался собеседник. — Добрая получилась ярмарка, можно больше по округе не колесить. Того, что уже наторговали, с лихвой хватит озолотиться ближе к столице.
— А-а-а-а-а! — донеслось из леса.
Мужчины вскочили. Крик боли ни с чем не спутаешь. Я навострила уши: человек бы не разобрал, а оборотню прекрасно слышно, что кто-то из охранников угодил в волчью яму и вывихнул ногу, а то и сломал чего. Хотела сказать, что все живы, и опасности, окромя бездарей, которым купцы, судя по всему, платят исключительно за роптание и грозный вид, нету. Но Радомир и Толстый уже неслись между деревьями сломя голову.