Тамара была в ударе. Все складывалось, как она хотела, и сомнений больше не осталось: он сделает предложение.
Нежно поглаживая изящную ручку, Вадик не сводил с Томы глаз:
– Вот гляжу на тебя и не могу налюбоваться, – он смотрел по-собачьи преданно, не выпуская из слегка влажной руки изящные белые пальчики.
– Ну, так смотри. Для того красота и дана, чтобы любоваться, – великодушно позволила Тома, с трудом сдерживая усмешку. Вадик сдувал с нее пылинки, и она чувствовала себя королевой, потому и вела себя соответственно – по-королевски: гордо, спесиво, цинично. Иначе и быть не могло, ведь Томка была очень красивой, особенно, если выспалась и сделала макияж.
Правильные черты лица, огромные серые глаза и аппетитная фигура, чуть склонная к полноте всегда привлекали внимание, чем Тамара непомерно гордилась. Даже пальцы у нее были длинными и аристократичными. И хотя в крестьянском роду дворян вроде бы не было, это не мешало ей с удовольствием слушать восхищенную похвалу.
Знакомые девчонки страшно завидовали, считая, что у нее не жизнь, а сказка. Однако жизнь – не сказка. Несмотря на красоту и обаяние, Тома так и не встретила свою любовь, ради которой была бы готова отказаться от расчета и спесивого эгоцентризма.
Да, в тринадцать у нее случилась первая несчастная любовь. Томка много рыдала перед зеркалом, страдая, что не вышла лицом. А потом выросла, стала мудрее и поняла, что больше ни из-за одного мужика не проронит ни одной слезинки. И отныне строго следовала этому девизу.
На улице смеркалось. Сквозь стеклянную стену заведения можно было наблюдать чистое голубое небо и закат розово-малинового солнца, которое обычно бывает в раннем марте, когда оттепель сменяется заморозками и наоборот.
По улице неспешно шли люди, влюбленные парочки, лишь изредка мелькали быстро удаляющиеся фигуры. Тамара наслаждалась закатом, хорошим вечером, витающим в воздухе ароматом кофе и ванили. Перед ней стояла тарелка с тортом, украшенным растопленным шоколадом, дольками мандарина и цветком физалиса.
– Хорошо-то как! – восхищенно вздохнула она, совершенно позабыв, что находится в «Зебре» не одна.
– Томка, ты слышишь меня? – неожиданно вырвал из размышлений Вадик.
– Прости, задумалась. Не повторишь?
Вадик смутился.
– Знаешь, я так аккуратно подводил, – он изобразил пальцами лапки паука, показывая извилистый путь своих мыслей. – А ты не услышала. Ну да ладно, скажу так.
Тамара изобразила кокетливую гримаску, показывая, что вся во внимании.
– Давай поженимся, а? – он накрыл ладонями ее руки, ожидая ответа.
