Но кажется скорбь нужно отложить. То, что я посчитал законченным, еще не закончилось. Я вхожу в пиццерию и парень за стойкой улыбается мне широкой и холодной нью-йоркской улыбкой приветствия, а из-за его жирного лица непрошенно раздается: «А вот этот зануда, который всегда просит добавки анчоусов».
Я отчетливо читаю его мысли. Итак, сила еще не погибла! Не совсем погибла! Только решила немного отдохнуть. Спрятаться.
Вторник. Жуткий холод, один из ужасных дней поздней осени, которые выдавливают из туманного воздуха каждую каплю влаги, а солнечные лучи, как ножи. Я заканчиваю две курсовые, которые должен завтра отнести в университет. Читаю Апдайка. После обеда звонит Юдифь. Обычное приглашение на ужин. Обычный уклончивый ответ.
– Как тебе Карл? – интересуется она.
– Очень солидный мужчина.
– Он хочет, чтобы я вышла за него замуж.
– Ну?
– Слишком быстро. Я его не очень-то знаю, Дэйв. Он мне нравится, я им неимоверно восхищаюсь, но не знаю, люблю ли я его.
– Тогда не торопись с этим, – говорю я. Ее напряженные колебания утомляют меня. Я вообще не понимаю, почему достаточно пожившие люди, знающие что почем, вообще женятся. Зачем делать из любви контракт? Зачем ввергать себя в пучины закона? Зачем приглашать юристов, чтобы трахнуть собственную подругу? Брак для незрелых, ненадежных и невежественных. Мы, прошедшие огни, воды и медные трубы, согласны жить вместе без законного принуждения, а, Тони? А? Я говорю:
– Кроме того, если ты выйдешь за него замуж, он, наверное, захочет, чтобы ты бросила Германта. Не думаю, что он смирится.
– Ты знаешь о нас с Клодом?
– Конечно.
– Вечно ты все знаешь.
– Но это же очевидно, Джуд.
– Я думала, твоя сила ослабла.
– Да, да, она ослабевает быстрее, чем когда-либо. Но это было так очевидно. Даже невооруженным глазом.
– Ладно. Что ты о нем думаешь?
– Он – смерть. Он – убийца.
– Ты судишь о нем неверно, Дэйв.
– Я был в его голове. Я видел его, Джуд. Это – не человек. Для него люди – игрушки.
– Если бы ты сейчас слышал свой голос, Дэйв. Враждебность, откровенная ревность…
– Ревность? Я похож на кровосмесителя?
– Всегда был, – отвечает она. – Но оставим это. Мне, правда, казалось, тебе понравился Германт.
– Да, понравился. Он волнует, но я думаю, что кобра тоже волнует.
– Пошел ты к черту, Дэйв.
– Ты хочешь, чтобы я притворялся, что он мне понравился?
– Я ничего не хочу. – Старая ледяная Юдифь.
– А как реагирует на Германта Карл?
Она молчит. Наконец:
– Очень отрицательно. Карл – раб условностей, понимаешь. Прямо как ты.
– Я?
– О, ты так чертовски прямолинеен, Дэйв! Ты такой пуританин. Всю мою проклятую жизнь ты читаешь мне мораль. Когда я в самый первый раз переспала с парнем, ты был там и показывал на меня пальцем…