Поговаривают, в столице девушки в университетах начали учиться наравне с мужчинами. У нас, конечно, не глушь, Лидли довольно большой город, и Лидльский университет тоже в наличии, но до столичной прогрессивности здесь ой как далеко.
Грех жаловаться: отец дал мне неслыханное по своей дерзости образование. Конечно, университет я не заканчивала, зато частные уроки давали мне лучшие учителя города и преподаватели университета.
А всё потому, что отец мой — профессор и изобретатель, учёный и гений. Как все гении он немножко не от мира сего. «С приветом», как говаривает наша домоправительница — дородная и неунывающая миссис Герда Фредкин. Есть у неё эта черта — говорить, что думает. Слишком прямолинейная, но зато честная до блеска, порядочная до миллиметра.
— Уволю! — рычит родитель в порыве ярости, когда миссис Фредкин переходит видимую только ему черту.
— Да пожалуйста, профессор Пайн, пожалуйста! — в сердцах ответствует Герда и возмущённо фыркает, отчего трясутся, как смородиновое желе, пылающие щёки, пухлый животик и важно оттопыренная задняя часть. — Только где вы ещё найдёте дурочку, что терпит ваши бесконечные выходки, бардак и провальные эксперименты!
Тут она, конечно, права. Папа не образец вежливости и не знаток хороших манер. И насчёт экспериментов миссис Фредкин тоже не лжёт ни единой буквой. Честь ей и хвала: не моргнув глазом, она не раз испытывала изобретённые папой приборы. Часто, как вы понимаете, это заканчивалось плачевно.
Их громогласные баталии носят ритуальный характер. Без них наш дом всё равно что Лидли без университета или часовой башни, что стоит на главной площади города.
Герда заменила мне мать, которой я лишилась на пятый день своего существования. Родильная горячка унесла её в мир иной, а я осталась с отцом.
Надо знать папу: он беспомощен в быту. А тут похороны и плачущий младенец. И если бы не Герда, кто знает, как бы он справился. Ведь он весь в своих идеях и проектах, изобретениях и науке. Удивительно, как отец вообще женился.
Он никогда не рассказывал о маме. Долго мне казалось, что папа и не помнит о ней.
— Такие люди никогда не делают ничего напоказ, — однажды сказала миссис Фредкин. — Слишком глубоко внутри то, о чём бы ты хотела услышать, и, наверное, не перестаёт болеть. Не мучай его вопросами, девочка. Он не делает вид, что не слышит тебя. Твой отец просто отгораживается, чтобы не впадать в отчаяние.
Я не очень верила доброй домоправительнице. Думала, так она оправдывает душевную чёрствость и неумение любить. Но однажды изменила своё мнение, когда увидела, как отец держит в руках мамину фотографию.