— Когда я касаюсь вас медным стило, чувствуете нечто? Судя по тому, как на него коситесь, чувствуете, — ера Далеу улыбнулась. — Тем не менее, это не магия. Это лишь сила, которую нужно воплотить в магию. Первоначально следует научиться обращаться к силе мгновенно, затем предстоит долгий и упорный труд над первым магическим «крючком».
Обычно, стоит раз испытать спонтанный выброс магии — начальный «крючок» готов. Это память тела, воспоминания тех ощущений. Через них удобнее всего учиться создавать крохотные искры магии. Поскольку у вас «крючка» нет, придется или дожидаться спонтанных выбросов, или вырабатывать его, используя воображение… — наставница разошлась и с воодушевлением рассказывала о следующих занятиях. Я же, огорошенная новостью, хлопала ресницами и пыталась сдержать истерический смешок.
«Приехали! Здравствуй воображаемая палочка Гарри Поттера, пассы руками над дымящимся котелком», — так и вижу себя на кухне, с воодушевлением шепчущей: крэке, пэкс, фэкс или вингардиум леви-о-са. Но деваться некуда: от меня ждут результата. Да и отступать нельзя. Тирс любезен, Эдалина великодушна, и все же я для них — обуза. Они терпят меня ради интересов Миритии.
Аппетит пропал, настроение постоянно оставалось апатичным. Теперь утром я быстренько завтракала перед занятиями бутербродами в своей комнате, потом до часу-двух занималась, потом обедала с Нормерами и уходила к себе, чтобы почитать умные книжки. Там же я перекусывала бутербродами, потом спускалась к ужину, вежливо отвечала на вопросы, улыбалась и старалась быть неприметной.
С Тирсом мы ежевечерне катались на скаперте по Диртии, чтобы все видели, что сам викарт Нормер Рийский не сомневается в подлинности моего титула, и помолвка остается в силе. В такие моменты я старалась быть сдержанной, понимая, что тяжело не только мне.
После посещения императорского дворца и личной встречи с Максильеном, я четко осознала, что даже викарт — родственник императора — в этом мире подневольный человек. Цезарь велел — и нет места спорам.
Лишь леер Ворвик, в последнее время часто наведывающийся к нам на обед или ужин, мог приободрить меня. Как отставной военный маг, он привык говорить откровенно, но как умный мужчина излагал мысли, даже неприятные, осторожно. А его оптимизм и юмор мне импонировали.
— Ваши вечерние выезды будоражат умы жителей столицы, — как-то заметил маг, отрезая на почти прозрачной фарфоровой тарелке сочный кусочек мяса. — Часть их, Вера, очень вам завидуют и от того преисполнены негодованием. Другие считают вашу историю романтичной, а поступок викарта — мужественным и доказывающим истинность ваших чувств.