Он напрягся от звука приближающихся шагов. В следующее мгновение он уже смотрел на доктора, с которым встречался лишь раз в год, ища признаки плохих новостей. До того, как он смог остановиться на этой мысли, доктор улыбнулся и присел со вздохом.
— Прости, что заставил тебя ждать, Итан. Знаю, ты переживаешь из-за этих тестов. Я рад сообщить, что все в порядке, как и обычно. У тебя прекрасное здоровье.
Огромный вес цепей, которые он носил в себе последний месяц, начал отпускать его, его тело стало легче. Он посмотрел в знакомые голубые глаза своего доктора, видя в них правду.
— Значит, полагаю, до следующего года?
Доктор Питерсон медленно поднялся.
— Счастливого тебе Рождества, Итан.
Итан улыбнулся, пожал ему руку и вышел из комнаты. Это ощущение, оно случалось с ним каждый год, к счастью. Он всегда приходил один, хотя вся семья прекрасно знала, чем он занимался каждый год. Никто ни разу не предложил пойти с ним, и это было к лучшему. Ему не нравилось разговаривать или делиться чувствами. Хорошо, что его родителям и брату это также не нравилось.
Он нажал на кнопку лифта несколько раз. Ожидая лифта, он вытащил телефон и заметил пропущенные сообщения от Элли, каждое становилось все более обеспокоенным, последнее было полностью большими буквами, требующее, чтобы он ответил ей. Он зашел в лифт с улыбкой.
Он нахмурился, когда, выходя из лобби, заметил знакомый профиль брюнетки, стоящей снаружи и жующей булочку с корицей. Она обернулась и встретилась с ним взглядом, как только он шагнул на тротуар. Она стояла там, с губами в глазури, красным носом, розовыми щеками и глазами, полными... слез.
— Элли, что ты здесь делаешь? — он не хотел, чтобы она знала, не хотел делиться этой слабостью; ему не нравилось чувствовать себя уязвимым.
Она посмотрела на него сквозь пелену слез и помахала перед лицом, показывая на свой рот, который в данный момент активно жевал. Секунду спустя, она начала говорить.
— Я вспомнила, что в твоем календаре был отмечен этот день, что было довольно зловеще, знаешь ли. Я звонила в твой офис, но Энн отказалась мне что-либо говорить, пока, наконец, Ханна не указала мне в правильном направлении. Поэтому я пришла сюда, не сказать, что я знаю, где именно это «сюда», но я отморозила свою задницу, пытаясь проявить поддержку и...
Он поцеловал ее, прямо посередине улицы, пока мимо них проходила куча людей. Он поцеловал ее, потому что она была прекрасна, она была настоящая, и она на самом деле, искренне заботилась о нем. Он поцеловал ее и почувствовал корицу, сахар и женщину. Тот факт, что она последовала за ним сюда, станет его погибелью. Он хотел раствориться в ней, поглотить сладость, которую она олицетворяла. Он хотел ощутить ее ноги вокруг своей талии и никогда не отпускать; он хотел, чтобы она оставила его здесь, навсегда, в этой жизни вместе с ней. Он хотел позволить себе быть человеком, который нуждался в других. Элли была величайшей мечтой, величайшей слабостью.