— Я всплыл у моста. Там были мертвые люди с почерневшей кожей. Мы вышли из города, и к нам подходили, просили воды. У них кровоточили лица и рты, стекло торчало из их тел.
— Ни хафу, ни Иных не родилось в районе Хиросимы и Нагасаки, — тихо сказал Мурасэ. Он с шумом вдохнул, на его плечах был вес мира. — И Фукусима начинает становиться такой после того, как цунами повредило атомную станцию.
— Черная Жемчужина просыпается, — сонно сказал папа. Его веки опускались, но взгляд еще не затуманился. С нашего прибытия в Хераи-мура он все время был в адекватном состоянии.
— Мы слишком долго были без баку, — сказал Тоджо. — Мы не можем удержать Черную Жемчужину, если баку не успокоит ее беспокойные сны.
— У Северной Кореи есть ядерное оружие, но они не хотят злить Китай. Китай не может рисковать, что Северная Корея уничтожит Черную Жемчужину. Если ее не будет тут как страховки, — Кавано развел руки и пожал плечами в американском стиле, — у Совета не будет власти над тихоокеанским бассейном, как и над страной.
— Это было бы так ужасно? — сказал Бен.
— Тихо, — Мидори взмахнула рукой.
— Вы нужны нам, Хераи-сан, — сказал Кавано. — Нам нужно, чтобы вы вернулись на свое место, сюда, к своему виду. С вами возле Черной Жемчужины мы сможем исцелить Фукусиму, пока не родилось мертвыми еще больше детей.
— Мой вид? — папа побледнел, пот блестел на лбу. Юкико убрала руку, изящно опустила ее на свои колени. Она была величавой, не переживала из-за тревог Кавано. Она словно сошла с экрана исторического сериала, который смотрел папа.
Рука папы дрожала, грозя пролить чай.
— Тоджо Хидеки, Ямада Отозо, Ишии Широ-сенсей с его экспериментами на войне. Вы отправили всех баку и тэнгу в Маньчжурию и Филиппины, использовали нас. Захватили землю и власть. Ради спокойствия и процветания Японии. А теперь у вас осталась только Черная Жемчужина. Больше не можете удерживать ее силой Юкико-самы. Что сделаете, Кавано-сама? Юкико-сама, вы и я — только у нас в Японии осталась сила, которая не только иллюзия.
— Хм, это не совсем так, — вялым голосом сказал Кен. Мы все вздрогнули и посмотрели на него между Кваскви и разъяренным Пон-сумой. — Теперь у нас есть и Кои-чан.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Кавано, Тоджо и парни в черных костюмах ушли на поиски отеля миншуку на ночь после до смешного официальной речи Иных с обещаниями не лезть к Черной Жемчужине. Тоджо даже вытащил нож и предлагал клятву на крови. Хоть он не нуждался в этом, чтобы отогнать меня от Черной Жемчужины.
Юкико и папа не стали оставлять свои бесконечные чашки зеленого чая у стола. Папа уже почти отключился, но Мидори и Мурасэ, и, что важнее, Пон-сума доверяли ей достаточно, чтобы после того, как остальные ушли, они не сдерживали жаркий спор перед ней.