— Не знаю.
Ей было за восемьдесят, лет восемьдесят шесть-восемьдесят семь, а весила она, пожалуй, не больше, чем девочка. Ее тело как бы утончилось с годами, у нее была тонкая, просвечивающая кожа. Она несмело улыбалась, как бы желая очаровать добряка Жозефа.
— Прошу вас, сделайте все, что в ваших силах. Это так важно для меня!
— Присядьте, пожалуйста.
Жозеф подошел к двери и постучал.
Мегрэ беседовал со стоящими перед ним инспекторами Жанвье и Лапуэнтом. Сквозь широко открытое окно доносился уличный шум.
Мегрэ взял бланк, взглянул на него, нахмурил брови.
— Как она выглядит?
— Очень приличная пожилая дама, немного несмелая. Попросила меня постараться, чтобы вы ее приняли.
В первой графе она написала свою фамилию очень решительным и аккуратным почерком: «Антуан де Караме».
В графе «адрес» вписала: «8 „б“, набережная Межесери».
Наконец как причину прихода сообщила: «Необходимо встретиться с комиссаром Мегрэ по делу огромного значения. Это вопрос жизни и смерти».
— Это сумасшедшая? — пробормотал Мегрэ, попыхивая трубкой.
— Не похоже. Она очень сдержанна.
Чиновники с набережной Орфевр привыкли к письмам от сумасшедших или неуравновешенных людей. Обычно в их письмах некоторые слова были подчеркнуты.
— Примешь ее, Лапуэнт? Иначе она будет приходить каждый день.
Через две минуты старушку проводили в маленькую комнату в глубине коридора. Лапуэнт был один, он стоял около окна.
— Входите, пожалуйста. Не хотите ли присесть?
Взглянув на него с интересом, она спросила:
— Вы его сын?
— Сын… кого?
— Комиссара.
— Нет, что вы! Я инспектор.
— Но вы же дитя!
— Мне двадцать семь лет.
Это была правда, но правдой было также и то, что он выглядел на двадцать два года, и чаще его принимали за студента, чем за полицейского.
— Мне бы хотелось увидеться с комиссаром Мегрэ.
— К сожалению, он очень занят и не может вас принять.
Она колебалась, крутила в руках белую сумочку и не могла решить, нужно ли ей присесть.
— А если я приду завтра?
— Будет то же самое.
— Комиссар Мегрэ никогда никого не принимает?
— Только в случаях особенно серьезных.
— Но это исключительно серьезный случай. Это вопрос жизни и смерти.
— Вы написали об этом.
— Значит?..
— Если вы расскажете мне, в чем дело, я передам это комиссару, и он решит.
— Он встретится со мной?
— Ничего не могу обещать, но это не исключено.
Казалось, она долго взвешивала все «за» и «против», пока наконец не присела на краешек стула, напротив Лапуэнта, который сел за стол.
— В чем дело?
— Прежде всего, должна вам сказать, что я уже сорок два года живу в одном и том же доме на набережной Межесери. На первом этаже находится магазин птиц, и когда летом хозяин выставляет клетки на тротуар, я целый день слушаю их пение.