Наконец ему, словно милостыню, выбросили пятьдесят долларов. Половину пришлось отдать юристу.
Пока Дюпюш лежал в больнице. Марко арестовали за незаконную торговлю чичей. Теперь пришлось бегать на окраину негритянского квартала в погребок, где воняло сточной канавой.
Потом Дюпюш снова получил бумаги, касающиеся развода, а еще через месяц — официальное уведомление о том, что брак его с Жерменой расторгнут и он признан виновной стороной. В кармане у Дюпюша оставалось два доллара.
Вероника смешно носила свой круглый животик — казалось, он тащит вперед ее хрупкое детское тело. Она перестала следить за чистотой и порядком в комнате, на столе вечно стояли грязные тарелки и липкие стаканы.
Дюпюш сносил последнюю пару ботинок и перебрался в веревочные сандалии, которые захватил из Франции, полагая, что они пригодятся во время плавания.
Однажды вечером, когда он проходил мимо гостиницы Жефа, тот выскочил оттуда и побежал за ним. Дюпюш на мгновение испугался: чего надо от него этому рыжему великану?
— Да постой же, черт побери!
Жеф в рубашке без воротничка остановился перед Дюпюшем и презрительно оглядел его.
— Дошел до ручки, не так ли?
Дюпюш не ответил.
— Я помогу тебе еще раз, но не ради тебя, а ради всех нас, французов. В муниципалитете освободилось место. Хочешь его занять?
— Какое место?
— А тебе не все равно? Соглашайся и не разговаривай! Ты сам этого хотел. Сперва мы все были рады тебе помочь… Ну-ка, зайдем…
Жеф втолкнул Дюпюша в свое кафе. За одним из столиков сидели трое клиентов.
— Я дам тебе записочку к мэру. Ему нужен человек, который присматривал бы за арестантами, убирающими улицы и скверы… Ну-ка, пропусти стаканчик пива.
Ну что ж, Дюпюш не чувствовал себя униженным.
Жеф был сильнее его, он это знал. Жеф был грубым животным. А какое это имеет значение? Жеф сидит целыми днями в своем кафе, как медведь в клетке, и тупеет от скуки. Он, Дюпюш, никогда не скучал.
Он жил внутри себя, как г-н Филипп. Интересно было бы повидать его, убедиться, что они похожи друг на друга. Дюпюшу достаточно было себя. Он шел по улице, но мысленно был далеко отсюда, он думал, приводил в порядок вороха мыслей и образов.
— Вот записка. Явишься к мэру завтра в девять утра.
Да приведи себя в порядок, слышишь.
— Благодарю.
— Не за что.
Это произошло однажды вечером, когда Дюпюш вернулся домой. Никто его не предупредил. Утром он ушел, как всегда, завернув свой завтрак в клеенку.
Его участником была молчаливая аллея, по которой он шел с Эженом Монти в тот вечер, когда Эжен сказал:
— Если захочешь, она вернется с тобой в Европу.