– Что с тобой? Ты меня не узнал? Думаешь, что перед тобой Инга?
Сегодняшнее видение (явно в награду за прощение Нины) было настолько реальным, что дальше просто некуда. Четким, явственным и точным до мельчайших деталей, вплоть до пальцев левой руки, обхватывавших ремень сумочки, словно гриф гитары – не соприкасаясь друг с другом, большой палец напротив указательного. Инга, в отличие от сестры, ремешка никогда не касалась, она придерживала сумку.
Обрадовавшись неожиданному подарку судьбы, Алексей глядел во все глаза и все никак не мог наглядеться.
– Здравствуй, милый!
Первый звонок прозвучал в голове, когда видение отодвинуло стул, чтобы сесть. Звук отодвигаемого стула – это из материального мира. Да и не двигают призраки мебели, им это ни к чему. Вторым звонком стал нежный фиалковый запах. В чем Инна была консервативна, так это в парфюмерии, предпочитая фиалку и ирис всем прочим ароматам. Ну а третий звонок, после которого, как известно, положено начинаться действию, стал не звонком, а, скорее, взрывом. Повесив на стул сумочку, Инна села и положила правую руку на сцепленные в замок пальцы Алексея. Эту привычку Алексей приобрел в заключении – сцепить все пальцы, кроме больших, в замок, а большими вращать то в одну, то в другую сторону. Нехитрый прием, помогающий убить время. Ничего специфически-тюремного Алексей в этой привычке не видел (не сидение на корточках, чай), поэтому избавиться от нее не пытался.
Рука Инны была теплой! Живой! Настоящей! Рука погладила, сжала, потеребила! Алексей разомкнул пальцы и взял руку Инны в свои. Инна не исчезла. Рядом со столиком появился официант, но что-то понял и потому тут же исчез.
– Я представлял себе нашу встречу совсем не так… – наконец-то смог вымолвить Алексей. – Ты жива? Как? Зачем? И почему – здесь?
– Ну, слава богу, узнал! – улыбнулась Инна. – А то я уж начала подозревать, что слишком сильно изменилась за эти годы. А выманила я тебя сюда с дальним умыслом. Хотелось явиться тебе на людях. На людях я могу сдерживать эмоции, хорошо научилась. Можно поговорить, объяснить, а потом уже переходить к слезам и соплям. Не хочется начинать со слез после стольких лет разлуки. Если ты простил Нину, то, значит, я тоже могу надеяться?
– На что? – удивился Алексей.
– На прощение, – увидев, что Алексей хочет что-то возразить, Инна высвободила свою руку и предостерегающе подняла ее. – Подожди! Не говори ничего, дай мне сказать! В такой момент мне даже на людях трудно сдерживаться. Я надеюсь на то, что ты сможешь меня простить…
Руки Инны легли на стол, словно на клавиши пианино, и в ушах Алексея зазвучали тихие отзвуки давно слышанной музыки.