Но все же он старше меня на тринадцать лет, вырос при Дяде Джо, из авиационного его отчисляли за репрессированного родственника, пару раз в жизни, в Киеве и в Краснодаре с ним расправлялись с помощью парторганов. Так что язык ему хорошо завязали. Тем более, что с началом Перестройки рядом со зданием института появился плакат. На нем была изображена птичка с широко открытым клювом и слова «Если ты говоришь, что думаешь — думай, что говоришь».
Но году к 90-му и он получил надежду, стал участвовать в работе городского Демклуба, стал потом доверенным лицом по выборам в Народные Депутаты известного Олега Калугина, ездил по краю. Я от него возил Калугину в Москву какие-то бумаги. Я всем этим живо интересовался, даже написал для них листовку «Казаки, голосуйте за чекиста! », где объяснял, что этот — не из тех чекистов, что гнобили Кубань в Голодомор, а совсем наоборот. Когда Советская власть собралась приказать долго жить, у них в Демклубе очень муссировался вопрос о переименовании города назад в Екатеринодар. Одним из немногих противников этой идеи был Володя. Он пытался втолковать собеседникам, что это ведь она, Екатерина разогнала Запорожскую Сечь, а казаков сослала на Кубань. Но без большого понимания.
Время шло. Я из института ушел, вернулся в Москву, стал работать сначала в странной конторе по экспорту сжиженного газа «Петролсиб» техническим экспертом, три ночи провел у Белого Дома, потом перешел в нижневартовское управление «Черногорнефть» московским представителем. Проблемы, новые знакомые, хождения в «Роснефть» и Минэнерго, деловые ужины в валютных ресторанах, Центр Международной Торговли на Краснопресненской набережной, первые поездки за рубеж: в получившую независимость Литву, в Париж, в Сингапур, Гамбург и США. Из прежних знакомых я, в основном, поддерживал контакты со старой коллегой и приятельницей Таней Пипой и ее мужем Валерой. Или, может быть, они поддерживали эти контакты. Фридланд на моем пути теперь не попадался.
А дела у него, как потом выяснилось, шли не особенно хорошо. Вообще свое материальное положение он коротко характеризовал так, что в конце 50-х после защиты кандидатской он сразу вышел на высокий уровень зарплаты. Четыре тысячи рублей году к 60-му, действительно, получали не так многие. И с тех пор его обеспеченность небыстро, но неуклонно падала. Но в начале 90-х падение стало заметным. Инфляция, а зарплата в деревянных все та же. Вокруг люди, в том числе его бывшие мюриды, как-то крутились, создавали кооперативы, делали работы для фирм по всей стране, торговали. Кое-кто и заметно разбогател. Но для него тут места как-то не находилось. Я-то об этом ничего не знал.