Я не была первой и единственной, кто понимал, что это не верно. Те, что постарше, часто пытались покинуть организацию. Подростки часто покидают организацию, независимо от выбора родителей. Сложнее всего втянуть в секту именно подростка, у которого процветает бунтарский дух, уже есть некая осведомленность о жизни, смена понятий. А вот ребенка легко привязать к секте. На этих проповедях именно детям навязывается такая мысль: все друзья извне – плохие, а вот на наших встречах все хорошие. Свидетели твердили, что мои школьные друзья умрут, потому что не верят, а я буду жить вечно…
Усмехаюсь и перехожу дорогу, ведущую к моему дому. Я бы хотела родиться в другой семье, где детей учат кататься на велосипеде, плавать, чтобы была возможность сбегать в жаркий день на речку и окунуться. Но пока все ныряли и наслаждались освежающими купаниями, я сидела дома и учила Библию, слова которой теперь стерты из памяти. Что для ребенка пятнадцать минут игры на улице в собственном дворе без игрушек и развлечений? Я была связана по рукам и ногам, а за непослушание на дверях висел кожаный шланг от старой стиральной машины. Даже в семнадцать лет я ощущала на себе его ребристую поверхность. Именно поэтому дом Уиллоу стал моим пристанищем, каждая ночь в их семье была моим спасением, оттягиванием времени до судного дня, когда я, наконец, нашла в себе силы сбежать, огрызнуться, показать зубы собственной матери.
Однажды Уиллоу спросила меня, почему я не расскажу все полиции, не покажу все свои ушибы и синяки. Но не один ребенок, бунтующий против свидетелей, не пожелает идти в приемную семью. Только потому, что брали таких детей все те же свидетели. А попасть из одной ямы в другую было страшно. Поэтому я ждала своего совершеннолетия, свободы ото всех.
Останавливаюсь напротив покосившихся ворот моего дома, краска давно облезла, дождь не пощадил ветхий дом. Мне всегда хотелось закидать его камнями, как в «Форест Гамп», разбить все окна и сжечь его дотла. Сравнять все с землей и превратить это место в парк для отдыха, чтобы скрасить жизнь всем тем, кто не мог себе этого позволить.
Открываю скрипящую дверцу и прохожу вдоль буйной поросли травы. За двором никто не следит, когда это делать, если ты постоянно пылишься в церкви. По сути, свидетели – это принципиальные тунеядцы, живущие в неухоженном жилье на копейки. Отличная причина жить по заветам. Когда старейшина уже отстроил себе огромный коттедж на деньги прихожан, они все заглядывают ему в рот, при этом делая все за него.
Ступени кажутся рыхлыми, скрип от моего маленького веса слишком громкий, поэтому смещаюсь к правой стороне, не хватало застрять между хлипкими лестницами и сломать себе ноги. Облупленная дверь, по которой я стучу, издает глухой звук пустого полотна. Шторка на окнах дергается, и я вижу ее лицо. Легкие мгновенно наполняются чем-то густым, словно я вдохнула густой дым горящего леса. В горле начинает першить, и я делаю глубокие вдохи.