Ели мы в молчании, точнее ел я, а молчала за нас обоих Елена Викторовна. Она продолжала смотреть в окно, чуть постукивая по столу длинными нервными пальцами. Кусок застревал в горле от их навязчивого ритма. Наконец, я перестал мучать курицу и отложил вилку, та звякнула о край тарелки, тетка вздрогнула и перевела взгляд на меня.
— Знаешь, а ты ведь вообще не должен был родиться. — Резко, будто до этого мы уже час вели светскую беседу, начала она. — Твоя мать заявилась ко мне ночью, стучала в дверь, перебудила соседей. Вы с ней вообще похожи этой своей… — Щелкнула пальцами, в поисках слова. — Простотой. — И обворожительно улыбнулась — маленькие ровные зубы хищно блеснули. — Она тебе не рассказывала, что хотела делать аборт?
Я даже помотать головой не смог.
— Дааа…. — Протянула, полюбовалась эффектом. — В вашей глуши на таком сроке уже не делали, так она ко мне рванула… Но уже поздно было. Ты — удачливый сукин сын, Гриша, вот что я тебе скажу.
Курица печально покрывалась застывшим жирком. Мир тихонечко переворачивался перед глазами, меняя пол на потолок, делая из любимого сына неудачный поход за абортом. Елена Викторовна не отрываясь смотрела на меня, ее бледные щеки даже слегка порозовели от удовольствия.
— Как она рыдала, ты бы видел! Рита, мать твоя. Вот прямо на этом стуле сидела и рыдала. — Кивок в сторону свободной табуретки, скрытое ликование в голосе. — Лицо все в пятнах, руки заламывает и голосит. Не хотела, мол, легла под первого встречного, от тоски легла. Прям так и сказала, представляешь? Никакого приличия, одна простота. — Кашлянула, сглотнула слюну, оттерла губы — каждое мелкое движение, как выстрел, целящийся в уже добитого меня. — А знаешь, что дальше?
— Она поехала домой? — просипел я, после минутной заминки, за которую вопрос перестал быть риторическим.
— Потом она согласилась отдать тебя мне! — сказала это, запрокинула голову, словно собиралась захохотать, но застыла так, рассматривая потолок. — Надо бы, наверное, паутину смести по углам. Сметешь?
И тут я понял, что сплю. Мне сразу же стало легче. Утомленный мозг выдал новый фортель, вот мне и снится еще большая чушь, чем старинный дом, — безумное чаепитие с теткой и ее рассказами. Ничего, скоро я проснусь. Когда-нибудь я обязательно проснусь. И забуду этот страшный сон… как страшный сон.
— Она даже осталась на пару месяцев, на учет встала, решили, что рожать будет тут, потом ребеночка на меня перепишет и поедет себе обратно. Вот, я фотографию нашла, смотри какие мы с ней молодые еще. — Проворно залезла в карман, вытащила полароидный снимок и положила передо мной.