. Это учение поддерживает фундаментальную богословскую интуицию о том. что творение отделено от своего Творца, что Он оставил онтологическое место для того, чтобы было нечто иное, чем Он сам. Мольтман пишет: «Бог уходит в себя, чтобы дать место для nihil, и на этом месте Бог становится творчески активным»
[257]. НоУайтхед, с другой стороны, отверг учение о творении, потому что он не хотел, чтобы Бог играл в мире абсолютную роль. «Он не прежде всей твари, а со всей тварью»
[258]. Обозревая богословие процесса, Кобб и Гриффин заявили, что оно «отвергает идею о creatio ex nihilo, если понимать ее как творение из абсолютного ничто… Вместо этого богословие процесса предлагает учение о создании из хаоса»
[259]. Экзегетически это вполне допустимо, потому что в Книге Бытия действительно есть подходящее для этого место: «Земля была безвидна и пуста» (tohu wabohu в Быт 1:2). Но у меня вновь возникает чувство, что богословие процесса в разных своих вариантах ограничивает божественную власть и не позволяет Богу быть Богом. Не стоит и говорить о том, что легковесные заявления, утверждающие, что современная физика предоставляет свою собственную версию творения ex nihilo
[260], абсолютно необоснованны. Такие заявления опираются на рассуждения о том, что могло бы случиться в существенно квантовом космосе до формирования пространственного порядка за планковское время около 1043 сек. Нам не следует забывать предостережение великого русского физика–теоретикаЛьваЛандау, говорившего, что его друзья–космологи «часто ошибаются, но никогда не сомневаются». И все же дерзкие предположения тоже иногда бывают верными; давайте в качестве рабочего аргумента предположим, что они правы, когда утверждают, что вселенная, какой мы ее видим, возникла тем или иным образом из ранее существовавшего квантового вакуума. Но ведь нужно совсем уж неправильно пользоваться языком, чтобы называть словом nihil подобную активную и структурированную среду (потому что, когда в квантовой теории появляется «ничто», это не значит, что там ничего не происходит
[261]). И в итоге становится понятно, кто чем занимается: физика способна показать с помощью квантовой теории и определенной калибровочной теории поля, как появляются вселенные; богословие же занято Творцом, который создает законы — основу любой формы физической реальности. Следовать учению о творении ex nihilo — значит утверждать, что все существующее зависит, ныне и всегда, от свободно осуществляемой воли Бога. Это, разумеется, не значит верить, что Бог начал делать вещи из какого‑то странного материала под названием «ничто». И не будет противоречия в том, чтобы одновременно придерживаться доктрины о creatio continue, то есть полагать, что Бог непрестанно ведет творческое взаимодействие с миром. И то, и другое — два полюса божественного творчества, трансцендентный и имманентный. Пикок пишет: «Научный взгляд на развитие мира и жизни вновь оживил тему creatio continua и обновил понимание соотношения случайности и закона (необходимости), а это привело нас к тому, чтобы акцентировать открытый характер процесса становления новых форм»