. Это не удивило бы св. Августина, который писал: «Первоначально Бог создал все без вхождения в какое‑либо время, но ныне Он действует внутри временного потока, благодаря чему мы и видим звезды движущимися с востока на запад»
[263] В наше время мы уже не придерживаемся формулировок, подобных высказанной Августином в начале этой цитаты, да и сам он в другом месте утверждал, что «в начале были созданы только семена или причины форм жизни, которые затем стали постепенно развиваться»
[264]. Разумеется, Августин полностью верил в то, что все охвачено волей трансцендентного Бога: «Вселенная прейдет в мгновение ока, если только Бог отнимет свою правящую руку»
[265]. Идея creatio continue не удивила бы и того ветхозаветного пророка, которого мы называем Второисайей: «А ныне Я возвещаю тебе новое и сокровенное, и ты не знал этого. Оно создано [Ьага] ныне. а не задолго и не за день, и ты не слыхал о том, чтобы ты не сказал: «вот! я знал это» (Ис 48:6–7)
[266]. Не удастся ли нам найти какое‑нибудь созвучие между этими идеями и нашим научным пониманием? Ясно, что нет возможности осуществить решающий эксперимент -— устранить присутствие Божье и посмотреть, не рассыплется ли вселенная. Вера в творение ex nihilo была и будет метафизической верой, укорененной в богословски понятой необходимости того, что Бог является единственной основой всего существующего. Вера же в creatio continua может быть более непосредственно порождена нашим восприятием космического процесса — раскрывающейся сложности вселенной, которая наделена антропным потенциалом. Фримен Дайсон пишет: «Чем более я исследую вселенную и детали ее архитектуры, тем больше я вижу оснований для убеждения, что вселенная в каком‑то смысле должна была знать, что мы должны прийти»
[267]. Я не вижу в этом другого смысла, кроме одного — такова воляТворца. Я отвергаю странное утверждение «антропного принципа с точки зрения наблюдателя»
[268], согласно которому наблюдатели некоторым образом привносят от себя [в космологию] основания своего собственного существования. С научной точки зрения это невозможно. Тем не менее, в защиту такой идеи были предприняты некоторые апелляции к квантовой механике. Я считаю, что они провалились потому, что влияние наблюдателей относится главным образом к результатам квантовых событий, а не к основным законам, которые управляют самими событиями. Законы же должны приобрести определенную структуру в антропо–ориентированной вселенной — стать, например, квантовомеханическими. Тем не менее плодотворность антропного принципа устанавливается путем изощренных исследований места случайности в рамках возможностей, ограничиваемых и поддерживаемых естественными законами; этот процесс мы несколько риторически называем взаимодействием свободы и необходимости. В 1860 году, спустя год после публикации «Происхождения видов», Дарвин написал своему другу Асе Грей: Я склонен считать все происходящее результатом целесообразных законов и оставляю тому, что мы можем назвать случаем, различные детали, как хорошие, так и плохие. Я бы не сказал, что это в целом меня удовлетворяет. Где‑то в глубине души я чувствую, что касаюсь вопроса, слишком глубокого для человеческого разума