. И теперь настало время более пристально изучить это предположение. Ф. Р. Теннант (Tennant) проницательно заметил, что христианский тезм «должен густо окраситься деизмом, чтобы признать относительно неизменный порядок»
[275]. Божья воля не капризна. Она неизменна, а Бог — нтитезис своевольному магу. Но Он также и Личность, и от Него можно эжидать определенных действий в определенных ситуациях. Ясно, что ажду этими прозрениями существует определенное внутреннее напрякение, но отчасти его можно разрешить, если предположить, что чем элее личностно значима ситуация, тем более личностно отзовется на нее Бог. Барбур, следуя идеям Тиллиха, подчеркивал необходимость взаимодополнения двух моделей Бога — личностной и безличной
[276]. На мой взгляд, важным критерием личностного является уникальность. Личностный опыт неповторим — квартет Бетховена мы слушаем каждый по–другому, даже если мы проигрываем одну и ту же запись. Напролв, безличный опыт по сути своей повторяем, потому что он относительно нечувствителен к малым изменениям контекста. Отсюда и возможность ксперимента в науке. Ввод информации «сверху–вниз», действующий в повторяющихся ситуациях как организующий принцип высшего порядка, удет, в принципе, открыт для научного исследования и описания. Весьма вероятно, что существование «оптимистической стрелы» космической истории, т. е. возрастание сложности в мире (см. стр. 25), можно будет ьяснить через действие таких ныне еще не известных принципов. С научной точки зрения это сделает наше понимание физических процесэв более холистическим, нежели сегодня. Скрытый внутренний порядок (implicate order) относится к предположениям такого рода (стр. 31- 32). С богословской же точки зрения такие организующие принципы могут быть выражением творческой воли Бога, осуществляемой имперсональным, «относительно деистическим» образом. Разумеется, богословие так и трактует известные нам законы природы. Не следует думать, что чудотворящее божество вдруг начинает действовать вопреки таким законам; сама регулярность последних является пусть слабым, но все же отражением верности Творца. Действием таких высших принципов вовсе не исчерпывается объяснение удивительной плодотворности космической истории. В ее развертывании вполне может обнаружиться последовательность определенных критических моментов, когда божественное влияние осуществлялось каким‑то особым образом. Если это действительно так, то научными средствами нам не проникнутьть за туманную завесу таких событий. ЗдесьТворец проявляет себя более личностно. Я не буду рассуждать о том, где и когда это могло иметь место. Ясно, что ничего случайного в таких событиях не бывает — ничего подобного тыканью Божьим пальцем в мировой процесс, ибо забота Бога о своем творении должна быть непрерывной. Но отсюда не следует, что невозможны случаи специфического осуществления этой заботы. Божья верность — это не скучное однообразие. Позвольте мне для иллюстрации привести один гипотетический пример. Если верить космологическим рассуждениям, очень рано в истории мира имела место последовательность событий, в ходе которых ныне действующие силы природы кристаллизовались при выходе мира из его первоначального состояния с высокой степенью внутренней симметрии и единства. Этот процесс называется спонтанным нарушением симметрии, а баланс между возникшими силами зависит от информационноподобного действия бесконечно малых «спусковых механизмов», которые и направили процесс кристаллизации именно по данному пути, а не по другому. Отношения таких сил важны с точки зрения антропного принципа. Если бы они вышли за определенные узкие пределы, в последующей истории вселенной не смогла бы появиться жизнь, основанная на углероде. Нет ничего невероятного (а большего я не утверждаю) в том, что часть творческой активности Бога состояла во введении этих отношений в антропные границы, во всяком случае, в наблюдаемой нами вселенной