– Как продвигаются дела с подготовкой? – спросил принц Аэриос, подойдя к Уло во время обеда.
– Вам как ответить, Ваше высочество, по уставу или правду? – уточнил в ответ Уло.
– Лучше правду.
– Это даже не мясо, – старый лейтенант тяжело вздохнул, – а жир для мечей.
– Но, вроде бы, вы их неплохо муштруете, – удивился принц, – во всяком случае они теперь отлично держат строй!
– Боюсь, это единственное, что они умеют, – Уло вновь тяжело вздохнул. – Это не воины – это ополченцы, – и пояснил, глядя на вскинувшего брови принца. – Их можно поставить на стену. Их можно выставить в поле. Но если их не подпереть настоящими воинами, то любая дворянская дружина разделается с ними без особых проблем. Ваше высочество, разрешите говорить свободно?
– Да, лейтенант.
– Делайте что хотите, но мне нужно или восемьсот гвардейцев, или в два раза больше наёмников. Пока их нет, ни о какой войне не может быть и речи.
– А время дорого, – задумчиво пробормотал себе под нос принц и, уже громче, перед тем как отойти, ответил своему собеседнику: – Хорошо, Уло, я учту Ваше мнение.
Утром Дозабелда проснулась рано и до завтрака решила поискать в округе целебные травы. Яркие лучи солнца разбивались об утреннюю росу, и казалось, что на траве блестят всеми цветами радуги драгоценные камни. Вылезать из постели откровенно не хотелось. Сделав над собой усилие, Дозабелда, выскользнув из-под одеяла, быстро накинула на себя «горку» и, подхватив корзинку, отправилась в лес.
Спустя некоторое время желудок подсказал матушке Ираиде о том, что хорошо бы было позавтракать. Сориентировавшись на местности, она вышла на дорогу и двинулась по ней в сторону лагеря. Утренний лес уже проснулся и оглашался пением птиц. Весна была в самом разгаре.
Громкий визг и приближающийся топот копыт вывел матушку Ираиду из состояния блаженства. Машинально отойдя к обочине дороги, она опустила корзину на траву и приготовилась скрыться в лесу при первой опасности. Почему вместо того, чтобы броситься в лес, Дозабелда рванула навстречу всаднику – она в тот момент не поняла. Тело сработало на автомате. Никогда – ни до, ни после – Дозабелда не прыгала так высоко.
Совершив немыслимую по сложности, даже для гораздо более опытных бойцов вертушку, Дозабелда опомнилась только тогда, когда сообразила, что стоит перед упавшим на землю всадником, а за её спиной затихает топот копыт: потерявшая седока лошадь перешла с галопа на рысь, а затем остановилась.
Убедившись, что валяющийся на земле мужчина не притворяется, матушка Ираида обернулась и увидела, что поперёк крупа лошади перекинуто тело в сарафане. Подбежав к потерявшему седока животному, Дозабелда подняла голову потерявшей сознание девушки и удивлённо воскликнула: «Агриппина?!».