Я понимаю, что безумен. Что она в самом деле разрушила меня вчерашней ночью, нашла, куда ударить своей горечью, обидой, ненавистью и страстью, которые — я это чувствую — мы оба пытаемся гнать прочь, словно назойливое насекомое.
Звук рвущейся ткани ласкает мой слух. Я жадно скольжу взглядом по ее коже — и натыкаюсь на уродливое красное пятно ожога.
И, цепенея, слышу испуганный шепот:
— Лучше убей…
Я замерзаю. Буквально за мгновения все внутри меня превращается в лед, каменеет от того, что со мной делают руки этого мужчины. Хочу кричать, звать на помощь — и не могу. Кто меня спасет, когда все здесь боятся даже посмотреть в его сторону. Здесь повсюду лишь его неупокоенные, которые всегда оказываются рядом, стоит Раслеру лишь пожелать.
Его прикосновения убивают. Я чувствую, что этот фиолетовый туман между пальцами проникает в меня, словно огонь в плоть грешника на очистительном костре. Но я и рта не могу раскрыть.
— Пожалуйста, просто позволь мне больше не страдать… — Я с трудом узнаю собственный безумный шепот. Зачем я это говорю, если только что решил жить? Если почти примирилась с желанием выживать вопреки позору?
Наследник костей отступает, проводит пятерней по мокры волосам, стряхивает влагу. В его взгляде рассеянность.
— Прости, я позволил себе забыться, — говорит он, протягивает руку, чтобы коснуться меня, но я отшатываюсь от него — и падаю на спину.
Вода принимает меня с головой, растекается ледяным забытьем по горлу, наполняет легкие. Я пытаюсь вырваться из этого плена, но у меня ничего не получается. Руки и ноги не слушаются. Мне остается лишь уповать на то, что нелюбящий муж придет мне на помощь.
Но…
Здесь так темно. Только что я видела тусклый свет, размытый по дрожащей зеркальной глади — и темнота. Мрак, в котором прячется что-то настолько холодное, что мне становятся страшно. Оно протягивает ко мне невидимые руки, шепчет слова, которых мне не понять и за сто лет. У него множество лиц, которые перетекают друг в друга, меняясь, словно отголоски воспоминаний. Кто эти люди? Я уверена, что знаю их, но никак не могу вспомнить.
«Кто вы»?» — спрашиваю я, почти уверенная, что они слышат мой мысленный зов.
Пустота наползает на меня, бессвязно бормочет и шепчет. Хватает меня за руку — и на мгновение передо мной вспыхивает одно единственное лицо: человеческое, с громадным окровавленным клювом орла. Я хочу вырваться, но не могу. Хочу кричать — и захлебываюсь.
А он громко щелкает и яростно тянется ко мне, подминая, будто я сухая травинка под тяжелым сапогом. Мне никак не спастись и не сбежать.