И вот он повернулся, но снова не к Тее. А Самира натянула халат, спустила ноги с кровати, привстала, оперлась рукой о тумбочку, и Тея с удивлением увидела, как блеснуло в ее руке лезвие маленького ножичка для бумаг.
— Знаешь, боюсь, мне придется нарушить твои грандиозные планы, дорогой, — кидает она ему в спину, но когда он оборачивается к ней, она уже приставляет нож к своей шее.
Он бросается к ней, Тея застывает в немом крике, а Самира улыбается, немного безумно, немного с превосходством. Ведь злодейки никогда не сдаются, они ищут варианты, играют в кошкимышки с врагами, а если выиграть невозможно, если кошка загнала в угол, то остается только один выход — уйти по своим правилам. Как это сделала Ровенна Элиран. Жаль только, что забрать и его не получится.
Когда Самира сделала это, воткнула в шею нож, и кровь хлынула в разные стороны, большим, пульсирующим фонтаном, Тея закричала. Кричала долго, срывая голос, не в силах вырваться из этого страшного кошмара. Кто-то схватил ее за плечи, прижал к себе, шептал что-то, а она дрожала от ужаса, билась в чужих руках и уже не кричала, только тихо всхлипывала от слез.
— Все хорошо, милая. Все хорошо, я с тобой, — шепчет знакомый голос. — Это только сон, всего лишь сон.
«Нет, не сон» — хочет сказать она, но не может. Горло перехватило от спазма, и из него вырываются только всхлипы.
Он целует ее мокрые щеки, ловя губами слезинки, и это странным образом успокаивает ее, приводит в чувства, ужас пережитого уходит, видение становится и в самом деле больше похожим на кошмар, и вот уже она сама обнимает сидящего рядом мужчину, так крепко, как только может. Ведь он здесь, он жив, он рядом. Она слышит биение его сердца, видит его мягкую улыбку, тревожный взгляд и не хочет отпускать.
— Расскажи мне, что тебе снилось? — просит он, нежно гладя ее спину.
— Не могу. Не хочу, — отвечает она, пряча лицо на его груди. С ним тепло и уютно, и кошмар отступает, но что будет, если он уйдет?
Она сойдет с ума одна, в этой темноте, где по углам ей мерещатся жуткие призраки. — Не уходи! — почти взвизгивает она, когда он попытался освободиться.
— Я не ухожу, — заверяет он. — Просто хотел налить тебе воды.
— Мне не нужна вода. Мне нужен ты, только ты.
Она не видит его улыбки в темноте, нежности в глазах, но ее устраивает то, что он готов ей дать — защиту, тепло, сильные объятия и поцелуи, которые прогоняют оцепенение и страх, рождают в душе уже знакомый огонь, пробуждающий и такой необходимый.
Он хочет остановиться, остановить ее, но Тея не готова расстаться с этим огнем, она не хочет с ним расставаться, и обнимает крепче, отвечает на ласки, сама целует его. В какой-то момент ласки перестают быть просто ласками, его прикосновения меняются, становятся более решительными, более настойчивыми, руки пробираются под ткань ночной сорочки, губы блуждают по шее и полуобнаженной груди, и когда дыхание становится хриплым, когда единственной преградой остаются его брюки, когда она чувствует огненные поцелуи на своей груди, животе и ниже, в сознании вдруг всплывают картины из видения, в котором он именно так же целовал другую.