— Это ты от меня никуда не денешься, моя глупая полукровка, — пообещали мне в ответ. — Я прикую тебя к кровати, и буду наслаждаться каждым мигом.
Я представила сию картину во всех подробностях — я голая, он обнаженный рядом, на мне, во мне, и облизала губы, так они пересохли. И вдруг по взгляду поняла, что он уловил ход моих мыслей до мельчайших подробностей, и они его тоже не оставили равнодушным. Он набросился на меня, как голодный зверь, и снова поцеловал, на этот раз ярче, глубже, сжигая кожу не только на губах, но и на спине, больно, невыносимо, но еще более ярко, чем без этого привкуса крови на губах.
— Прости, я слабее, чем думал, — шептал мой невозможный дэйв, залечивая новые раны.
И он всерьез посыпал голову пеплом и клялся, что этого больше не повторится, а я надеялась, что он снова не сдержится, да — я сумасшедшая мазохистка, которой нравится любовь с привкусом боли. Но если иначе не получается, если чертов контракт не оставляет другой возможности, то я согласна быть кем угодно, лишь бы снова ощутить то упоительное чувство полета и цельности, когда я с ним.
— Не смотри на меня так.
— Как? — удивленно переспросила я.
— Словно тебе все равно.
— Мне все равно. Пусть даже я сгорю.
— Не говори так.
— Почему? Ты сам хотел мне показать.
— И уже жалею об этом.
— Из-за меня?
— Из-за себя. Если бы я мог забрать твою боль, то поцелуями мы бы не ограничились.
— Инар…
— Я должен уйти, сейчас, иначе… Богиня, это невыносимо!
— Нет, Инар, не уходи. Не так. Пожалуйста.
Он понял, в который раз снял барьер, подошел почти вплотную, погладил кончиками пальцев, затянутыми в перчатку, мое лицо, но целовать не спешил.
— Когда ты так на меня смотришь, я падаю в бездну.
— Я тоже. Но ты ведь меня поймаешь?
— Всегда.
— И теперь ты скажешь, в чем была моя ошибка?
— Ты написала, что не достойна меня, но это я готов привязать тебя всеми доступными способами, чтобы ты только осталась со мной. Даже против своей воли. И нет, я не хотел бы ничего менять, и уж тем более силу любви истинных на удобную, но безликую любовь с любой другой дэйвой. Я люблю тебя, моя глупая полукровка. И счастье, что ты до сих пор не понимаешь, насколько.
— Почему?
— Потому что, если бы ты поняла, то сбежала бы от меня.
— Какой ты глупый, я бежала бы к тебе. И зачем мне какой-то там Экхар, если меня любит самый лучший мужчина на свете?
— Я тиран и манипулятор, ты забыла?
— А я люблю и того, и другого, и все другие твои состояния.
— Даже того, кто доводит тебя до слез?
— Его я не очень люблю, но смирюсь и с ним, — совершенно искренне ответила я и счастливо улыбнулась, правда ненадолго.