Сергей долго не решался нажать кнопку звонка. Посмотрел на часы – почти полночь. В такую пору можно ждать только милицию, либо скорую. Перепугает он Настю, а заодно и ее больную мать. Сергей решил дождаться утра, переночевав на лестнице. В подъезде было тепло и даже чисто, остальные неудобства он как нибуть переживет.
Сергей снял пиджак, собираясь расстелить его на полу, но вдруг услышал щелчок дверного замка. В дверном проеме стояла Настя и смотрела на Сергея хоть и без особой радости, но и без удивления. Глаза ее уставшие, заплаканные, остановились на его лице, губы дрогнули не то в улыбке, не то в сдерживаемых рыданиях.
– Я в окно вас видела. Проходите, – и вдруг, закрыв лицо руками, она добавила, – мама умерла, сегодня похоронила…
Настя разрыдалась. Тихо, без истерических воплей, только плечи ее конвульсивно подрагивали. Сергей обнял Настю. Он не пытался ее успокаивать, знал – лучше пусть выплачется, только держал крепко в объятиях, будто боялся, что это хрупкое тело от сотрясаемых его рыданий рассыплется. А может, просто боялся выпустить из рук свою мечту.
Они пили чай в чистой, но убого обставленной кухне. Создавалось впечатление, что из помещения были вынесены все мало-мальски ценные вещи. В углу кухонного гарнитура в просвете между шкафчиками и столешницей сиротливо сиял невыцветший кусок обои, наверняка там стояло что-то из кухонной техники. Холодильника тоже не было, хотя отличающаяся по цвету плитка на полу возле окна явно указывала, что он когда-то там стоял.
– Все что можно было продать я продала или в ломбарде заложила, вряд ли теперь выкуплю, – словно угадав мысли Сергея сказала Настя, – да и зачем мне холодильник, продуктов много не надо, чтоб на одного готовить, – ее голос снова дрогнул.
– Не на одного, – вырвалось у Сергея.
Настя удивленного на него взглянула.
– Не понимаю…
– Настя, – Сергей понимал, что вряд ли сейчас подходящий момент говорить о любви, возможно, Настя воспримет его слова как насмешку, но позже он мог просто не решиться на признание, – я…я уже давно люблю вас.
Он увидел, как в глазах девушки вспыхнул гнев. Все правильно, у нее огромное горе, а он тут со своими воздыханиями. Нашел способ утешить.
– Молчите, – увидев, что она собирается что-то сказать, попросил Сергей.
Он резко поднялся, чашка с горячим чаем перевернулась, кипяток вылился прямо на ногу, но он этого не заметил.
– Пожалуйста. Если я сейчас не скажу, то уже никогда… Вы выслушайте, а потом уже решайте. Никогда, ни к кому не чувствовал я, – Сергея волновался, слова путались, словно нитки в клубке, – Так, чтоб сердце саднило. Жил, как козел в чужом огороде: там отщипну, там отщипну. Желудок вроде сыт, но душа то голодная. Потом жизнь показала, что по чем, и что ценить нужно. Ну да сам виноват, по заслугам. Когда встретил вас, тебя, Настя, понял, что значит слово «отрада». Душа отдыхает, на тебя глядя. Веришь, я научился людей жалеть и не презирать при этом. От жены ушел. Думал за деньги счастье купить – не получилось. Купленное счастье, оказывается, требует строгой бухгалтерской отчетности по всем пунктам. Теперь я гол, как сокол, но свободен. Вот предлагаю тебе или прошу, забыл как правильно, руку, сердце, всего себя со всем чем есть. Немного, правда, осталось, только то, что на мне. Согласишься – до конца жизни тебя на руках носить буду. Выгонишь – тоже пойму. Не сопьюсь, не утоплюсь, но…Это как с половиной сердца жить: пациент скорее мертв…