Проснулась от ужаса, нарастающего невнятного беспокойства и дурного предчувствия. Эдвина рядом не было. Он ждал в столовой, рассматривая карту провинции. На пергаменте неодинаковыми пятнами белели места нонраффиен. Колючее возбуждение Эдвина никуда не делось. Он галантно встал, предложил мне стул, поцеловал в щеку, когда я села. Он улыбался, счастливый от того, что мы снова были вместе. Но еще не рассказанные новости искажали улыбку, омрачали взгляд, делали его радость жутковатой, неестественной.
— Что случилось, Эдвин? — я безуспешно старалась замедлить собственное сердцебиение.
— Великий Магистр поймал лиса, — выдохнул он.
Я не понимала, что в этом особенного или волнительного, и осторожно спросила:
— И что теперь?
— Я должен его спасти, — последовал жесткий и незамедлительный ответ.
От удивления я вначале онемела, глядя в решительные глаза Эдвина. Но способность говорить вернулась быстро:
— А почему ты не рвешься спасать, например, косулю, кабана или орла?
— Орла я спасал бы даже ценой собственной жизни, — неожиданно серьезно и мрачно ответил Эдвин. — Я видел их род мертвыми. Они не послушали предупреждения, — он горько усмехнулся: — четвероногого.
Я долго смотрела на сидящего передо мной мужчину. Молодой, сильный, натянутый, словно тетива, гордый и какой-то обреченно отчаянный. Он глядел на меня, но словно не видел, отвлеченный воспоминанием. Судя по выражению лица, кровавым.
— Эдвин, — тихо позвала я, не решаясь коснуться его руки.
Он вздрогнул, вернулся в настоящее.
— Мне кажется, что в какой-то момент я совсем перестала тебя понимать. Только прошу, не сердись. Объясни, что такого ужасного в том, что Серпинар поймал зверя?
Он удивился и не скрывал этого. Кажется, подумал, я его разыгрываю, столько недоверия появилось во взгляде.
— Зверя? — со странной издевательской усмешкой переспросил он.
— Животное, — я нерешительно предложила синоним.
Эдвин рассмеялся. Но в этом глухом смехе не было веселья.
Лишь злоба и горечь, вселявшие в сердце отчаяние.
— Как коротка людская память, — сказал Эдвин, наконец. — А ведь ты дворянка, ты учила историю. Орел, Лис, Волк, Кошка и Змея тебе ни о чем не говорят?
— Только, как персонажи сказок, — догадываясь, что ответ вызовет бурю, честно ответила я.
Буря была, я это чувствовала по отливающему металлом дару. Но Эдвин хорошо владел собой, и поднявшееся раздражение выплеснул смехом. Потом он долго молчал, не глядя в мою сторону. А первые слова, сказанные после продолжительной паузы, удивили.
— Прости, я был несправедлив к тебе. Не твоя вина, что ты не знаешь. Уничтожение эльфов началось намного раньше, чем война. И забвение, искажение истории — лишь один из шагов к войне.