Покончив с общественно полезной деятельностью, авторитет совершил очередной вояж и оказался в донельзя захламленном сарае. Рядом с Водяным находились два дюжих охранника и владелец запущенного строения, мужчина в летах, но еще достаточно энергичный.
— Давай, пацан, убери телевизор, а то мне, старому, трудно, — хлопнул мужчина по плечу ближайшего к нему охранника. Основательно приложился, тот даже покачнулся.
Охранник отнес в сторону допотопный телевизор, которому самое место на свалке. Мужчина наклонился и распахнул люк, открывавший ход под землю. Туда вела добротная лестница. И все в подвале было устроено надежно, серьезно, царила чистота, как в операционной. Исключение составляли только двое весов, побольше и поменьше. Они были покрыты слоем пыли, которую с них не вытирали принципиально. В этом заключалось некоторое фрондерство мужчины, фига в кармане, показываемая им Водяному. Мужчина был засольщиком команды, занимавшимся черной икрой уже тогда, когда большинства боевиков еще в проекте не было, а Водяной пешком под стол ходил. Он досконально знал свое дело, мог приготовить деликатес и в крошечной стограммовой баночке, и в столитровой бадье, добавляя чуточку каких-то приправ, усиливающих вкус икры. Он делал все на глаз, доверяясь своему безошибочному опыту, игнорируя весы, когда-то установленные здесь по требованию Водяного.
Одно время мужчина работал на государственном предприятии, но авторитет переманил его к себе большими деньгами. Произошло это, когда случились те самые неприятные истории с экспортной икрой. Водяной, только наладивший устойчивые каналы сбыта, не хотел рисковать. Ведь одна бракованная партия могла заставить его начинать все заново.
Засольщик был настоящим виртуозом, знатоком своего дела. Бросив один короткий взгляд, он сразу отличал свежайшую икру от той, которую добыли больше суток тому назад. Последняя шла местному потребителю, но и здесь с того момента, как Водяной нанял засольщика, осечек никогда не было.
Сюда авторитет наезжал для порядка, следуя намертво въевшейся привычке лично проверять людей, чтобы не давать им расслабиться и пресекать на корню возможное разгильдяйство. И еще здесь он вкушал свежеприготовленную мастером икорку, в других местах редко притрагиваясь к этому деликатесу.
Но сегодняшнюю дегустацию пришлось отложить. В подвал спустился Калач и что-то прошептал авторитету на ухо.
— Извини, срочное дело, икры отведаю в другой раз, — кивнул авторитет засольщику и поднялся на улицу.
Еще одна стремительная поездка — и перед Водяным предстал затерханный мужичок, оробевший почти до энуреза при виде навороченных иномарок. Мужичок был из тех самых обиженных, которых Солдат вытурил с острова. У него была парочка знакомцев среди местной уголовной шушеры, с помощью которых мужичок надеялся восстановить справедливость. Но у него появился шанс на куда более ощутимую поддержку. Слухи о художествах Солдата расползлись по всему местному уголовному миру. Дружки мужичка не сразу, но сообразили, что катер, на котором разъезжали обидчики, скорее всего принадлежит Водяному. Через «шестерок» авторитета они вышли на Калача. Так мужичок повстречался с Водяным. Надо сказать, что оба они обрадовались этой встрече. Правда, не сразу. Мужичок — когда прошел охвативший его страх, а Водяной — сумев наконец разобраться в сумбурном повествовании гостя. Вот и пришел час, когда Фортуна развернулась на сто восемьдесят градусов, став лицом к авторитету и совсем другой частью тела к Солдату.