Утром от хозяйки (или от меня, как жениха) сбежала кандидатка замуж, девица с немытой шеей. Перед отъездом разговор с тетушкой в гостиной был у нее такой: "Этот ваш волшебник, тетушка, дурак надменный. Дутый индюк он, вот что! Много о себе понимает, наверное!" Что ответила тетка, я не расслышал, но ничего ласкового, мол, ты, такая сякая ничего и никогда, а девица в ответ по-кобыльи фыркнула и иноходью ринулась прочь, топоча копытами и производя на соловьиной лестнице не музыку, но звуки, похожие на артиллерийский обстрел – свист ядер, гром выстрелов.
Ну, на счастливого, как здесь говорится. Не на меня.
Встал я сегодня рано, спать мне не давала совесть. Всю ночь ворочался, не мог уснуть, потом снились кошмары в полицейской башне. Проснулся в таких разбросанных чувствах и под таким давлением безотрадных обстоятельств, что решил забыть про приказ братства не мешаться властям и предоставить им делать их работу, как они ее сами понимают. Я снова влез в местные полицейские порядки.
Пошел к полицмейстеру домой, вытребовал его из спальни (он вышел в рубахе и ночном колпаке, но побритый и бодрый) и заявил ему, что молодой идиот, запертый им на верхнем этаже сторожевой башни, ни в чем не виноват, и, если его оставить так, как есть, он доведет себя до болезни, – возможно, до душевной, то есть, неизлечимой. На что ответ я получил твердый и непререкаемый, о котором сам не подумал в стремлении к справедливости, и который в один миг поставил меня на место: если молодого идиота не держать там, он сиганет с колокольни, как та ведьма; он пытался.
Потому юный придурок, виновен или нет, будет сидеть под замком, пока его не заберут свои, чтоб городским властям не пришлось отвечать за новую смерть, а мне, некроманту, не прибавилось бы работы, с которой я, похоже, и без добавок не справляюсь.
В общем, меня отчитали как мальчишку, и выглядел я, по меньшей мере, чудаком с утра пораньше. Вот, нет мне покоя. Зачем я пошел? Мог бы и сам догадаться, что юнец представляет опасность не для общества, а, в первую очередь, для себя самого. Хорошо, что я теперь колдун, мне многое прощается. Могу себе позволить делать глупости, если заранее приму загадочный вид. Не помню только, принял ли.
Оправдаться мне было нечем, я спешно попросил извинения за непозволительно ранний визит и ретировался. Был смущен, поэтому на обратном пути повернул не туда и еле выплутал из городских переулков, где в такую рань не у кого было спросить дорогу. Тоби понял мои затруднения и вывел к фонтану, где я остановился подумать.