Я аккуратно вложил взятое перо обратно в футляр, закрыл конторку, стараясь, чтоб не скрипнула, и, пятясь, удалился. Перо, которым сейчас пишу, выпросил у вдовы, дрянное и куриное, царапаю им, словно когтем; неудобно, я не привык к куриным мелким перьям, но записи свои из-за этого не брошу. На сегодня, пожалуй, всё, спать, завтра снова пойду в Могильцы, уже отнял у своего злобного сундука белье. Если за окнами не полностью стемнело, сундук нервничает, когда его открывают. Едва заметно дрожит и еле слышно рычит (слышу не только я, Тоби приподнимает уши и щетинит шерсть от этих волн недоброжелательства). Что за душа в него вселилась? Полнолуние через четыре дня, не стал бы обкусывать мне руки даже ночью. Признаю: наложить заклятье проще, чем просчитать последствия колдовства. Как снять заклятие темноты, мне неизвестно. Хорошо, что трость пока ведет себя послушно и смирно.
В оркестре мой годовой доход со всеми выплатами составлял четыреста далеров, в братстве мне обещали тысячу и выдали двести авансом, в счет будущих заслуг. Несмотря на это, местные цены у прачек я считаю завышенными. Мне не следует, подержав в руках первые крупные деньги, уже считать себя богатым и обеспеченным человеком. Экономия мне нужна ради детей, чтобы устроить им лучшую жизнь. Братство, впрочем, нужно мне для того же, и это печально. Я продался. Неизвестно в какое рабство. Не оправдываю себя, но плохо когда дома либо холодно, либо есть нечего, либо дети растут, а на новую обувь нет денег. Лучше уж страдать мне, чем им.
Пятки болят, кроме прачки мне скоро понадобится башмачник.
Денек сегодня выдался суетный. Не знаю, как записать, ничего не пропустив. Сижу сейчас мокрый, продрогший, камина в моих комнатах нет, сушиться негде. Собаку надо бы помыть, но собака устала и мертвецки спит. Сам я заснуть не могу.
Утро начато с того, что я, не к трапезе сказано, приглядывался к отхожему месту в доме. Занятие не для некроманта, но вчерашние беррийские газеты и записи Душечки не шли из головы. Обрывков тех самых газет не нашел, что слегка меня успокоило. Значит, безумная пресса имеет по городу не слишком широкое хождение.
С раннего утра меня прямо подмывало пойти в книжную лавку и спросить, нет ли газет еще. И они там, конечно же, были. Причем, свежие. Ночной привоз, с гордостью объявил хозяин. Жаль, я не могу ничего понять в датировках. Вчерашняя дата "шиповник фрюктидора" ни о чем мне не говорит. Сегодняшний "лесной орех" понятен еще меньше. Хозяин уже прознал, что я "тот самый колдун", потому я пристально поглядел на него и еще раз поинтересовался: кто привозит эти пачки с завидной регулярностью?