— Лавирия не легкомысленная!
— Я говорю о том, что твоя паника совершенно необоснованна. Давай договоримся, сынок: если в течение дня она не объявится, я подниму всю городскую стражу, мы обыщем каждый дом, каждый обоссанный закоулок и будем искать до тех пор, пока не найдем ее. Согласен?
На лице Гимиро отчетливо отразилось недоверие, и он с сомнением переспросил:
— Вы сделаете это?
— Даю слово.
В комнате повисло тяжелое молчание. С минуту Штан всматривался в хмурое лицо начальника стражи, а затем медленно кивнул.
— Если вы меня обманываете…., - начал было он.
— Я тебя не обманываю. У меня у самого дочь, примерно твоя ровесница. И я понимаю твою обеспокоенность, но также понимаю, что у девок такого возраста есть свои потребности. Я прикладываю все усилия, чтобы удержать свою козу от любовных похождений, но не всегда можно за всем углядеть. Слышишь меня?
— Слышу, — вяло пробормотал Гимиро. — Но еще я слышал, как солдаты говорили об изнасиловании. И что двое ублюдков скрылись из города. Они могли напасть и на мою сестру.
— Если бы ты изнасиловал девку и бежал из города, то тащил бы еще одну на плече? — Гамель вопросительно вскинул бровь и усмехнулся, когда собеседник отрицательно покачал головой.
— Вот и чудненько. Теперь иди. Я пришлю за тобой ближе к вечеру в «Белую Сову». Уж постарайся оказаться на месте.
— Да, я буду. Спасибо вам.
Инхир кивнул и, едва Гимиро скрылся за дверью, снова взялся за перо. Он все еще должен был поставить подпись под своим отчето, но теперь вся решимость куда-то исчезла. Кто знает, быть может, список происшествий пополнится еще одним, не менее уродливым, чем все, что является в этом городе интересным или веселым. На миг Гамелю показалось, что здешние улицы в очередной раз собрали свой кровавый урожай и, насытившись им до отрыжки, заснули, готовые пробудиться как раз к следующему празднику.
Тем временем в небольшом двухэтажном доме, расположенном на периферии города, худощавый юноша по имени Корше проснулся и осторожно приоткрыл глаза. Первое, что он почувствовал, сделав осознанный вздох, была боль. Казалось, тяжелая кувалда ударила его по груди, отчего ребра вдруг начали трескаться, а затем боль моментально распространилась на лицо, концентрируясь в области носа, нырнула в рот, вонзаясь в десны, и ковырнула в животе, куда угодил тяжелый кулак Орана Иклива.
Здоровяк Иклив, сын одного из городских стражников, бить умел на славу, а, когда он собирал подле себя своих дружков-поощрителей, то и вовсе превосходил все ожидания. Веселилась эта компания обычно вместе, так как в дружбе нет ничего приятнее, чем общее увлечение. Чаще всего в роли «общего увлечения» выступали изгои, которые были хилыми и шатались поодиночке. Оран любил сначала выслеживать свою добычу, загонять ее на безлюдную улицу и уже там поработать над ней кулаками.