Дайёнкю, словно прочитавшая у нее на лице всё, что мелькнуло в уме, потупилась. Пальцы ее вытянули веер из-за пояса кимоно, и девушка принялась открывать и закрывать хрупкую вещичку, словно более важного занятия найтись сейчас не могло.
– Вы что-то путаете, Чаёку-сан, – Ярик печально покачал головой. – Извечный защищал нас только в первые дни.
– Боюсь разочаровать вас, Яри-сан… но… я не путаю. Отец… хотел бы… чтобы я перед вами извинилась, – медленно, будто каждое слово причиняло ей боль, зашептала она, не поднимая глаз. – Хотя не думал, что содеянное им может быть прощено. Он очень сожалел, что забрал вас от родителей. Верность клану и чувство долга велели ему найти путь к успеху любой ценой. Но сердце его обливалось кровью при мысли о содеянном. И когда говорил, что одним из вас можно пожертвовать… Он не думал так ни секунды. Но его избрали Извечным. До одобрения тайсёгуном, конечно, но всё же… И он должен был так говорить. Он поначалу не хотел этой должности. Но после того, как вы оказались у нас… после того, как он узнал вас получше… Если бы он не занял такую позицию, то выбрали бы его брата. Который бы не только сказал это – но и сделал. Перевес был всего в один голос.
Два и два сложились в памяти Лёльки и она, холодея, выдохнула:
– Голос Таракану! Он отдал его за твоего отца! Потому что тот пообещал ему… пообещал…
– Меня. Ода давно положил на меня глаз. Но отец ничего и слышать не желал из его предложений. Первый ученик такого Вечного, как Неугроби Шизуки, не пара моей дочери, говорил он. Если бы даже этим учеником не был Ода Таракану.
– Если бы не мы…
– Он бы не захотел стать Извечным, – не поднимая взгляда, кивнула дайёнкю. Лицо ее было бесстрастно, как и подобало истинной дочери Вамаяси при любых катастрофах, но пальцы, словно живя отдельной жизнью, уже не крутили, а ломали злосчастный веер.
– Чаёку-тян… Прости меня… и Нерояма-сан… Вина моя безмерна! Я не понимал… я думал… – Забияки робко дотронулся до руки любимой, но девушка не видела и не чувствовала его.
– Он сказал, что пожертвовать свой дочерью, чтобы защитить украденных им чужих дочь и сына – вот настоящая справедливость. Отец сопротивлялся до последнего. Пока его сопротивление имело смысл. И пользу. И сейчас… тоже… до последнего…
Голос ее сорвался, и руки, выронив остатки веера, взметнулись к щекам, торопливо стирая слёзы.
– Он жив, Чаёку-сан! Он самый сильный маг Вамаяси! – Хибару обнял ее и прижал к груди. – Таракану силён, но Кошамару Нерояма – самый изворотливый чародей современности! Ода сам так говорил! Я слышал!