Парнишка шевельнулся во сне, открыл мутноватые глаза и пьяно улыбнулся:
– Ооо! Жена!
Подхватил Ваську и сунул едва ли не под подушку. Недовольно бухтя, Васька повозилась, устраиваясь поудобнее и задремала.
– Оййй, петухи! Васька, недовольно пискнув, попыталась закопаться в уютное тепло поглубже – фигушки, ничего не получилось! Помятый Иван уже сидел на краю постели и смотрел на скатанный в трубку гобелен.
– Доброе утро!
Буркнула недовольная ранней побудкой Васька.
– Правильно смотришь – это мой подарок твоему батюшке, сама вышивала.
Иван ошеломленно на нее посмотрел, и потянулся развернуть рукоделие, но Васька ловко прыгнула ему на предплечье и замерла балансируя.
– Не смотри, так и неси не глядя, а то братья подглядят, смеяться будут.
Иван послушно кивнул, и уже веселее побежал умываться и одеваться в придворное платье. Васька помахала ему платочком из окошечка и пошла к Васильевне – старая ключница охотно с молодой хозяйкой болтала, а уж после того, как Васькин торт утер нос постряпушкам боярской дочери да купеческой, и вовсе ее привечала. Сегодня Васильевна чистила серебро – в большой горнице на столе были разложены чистые тряпицы, горки тертого мела и квасная гуща в мисках. Девки чинно усевшись за стол, получили по плоскому блюду, или кубку и принялись их начищать, попутно болтая без остановки. Сама Васильевна, как самая опытная натирала мелом изогнутый подсвечник в виде львиных лап увитых виноградом.
– Что за странная аллегория?
Подумала Васька и ухватила серебряное блюдечко, детское, наверное. Мел приятно поскрипывал, квасная гуща благоухала жжеными сухарями, девичья болтовня создавала привычный фон ворчанию Васильевны. Постепенно она впала в легкий транс, начищая тускло блестящую поверхность и вдруг, в серой глубине блюдца появилось лицо. Не размытые контуры зеленой лягушачьей мордашки, а четкое, как в телевизоре изображение волевого мужского лица. Вздрогнув, Васька едва не выронила блюдце, но в голове тут же раздался низкий мужской голос:
– Здравствуй Василиса, как тебе в лягушачьей коже живется?
– Сспасибо, не жалуюсь. А вы кто?
– Неужто жизнь болотная тебе память притушила, Василиса?
Удивился тип в серебряном блюдечке.
– Кощей я.
– Кощей?
Закаленная спортивными соревнованиями и тренировками, стойкая к боли и крикам Василиса позорно упала в обморок. Кажется, у сказки начал меняться сценарий.
Машка
Машка слышала сквозь сон разговоры подруг, и чаю ей тоже хотелось, но еще больше хотелось нырнуть в уютную дремоту поглубже, и вновь любоваться белокурым красавцем с зеленым пронзительным взглядом.