Приехали сюда меньше недели назад. Питались хлебом, пили и умывались из-под уличных колонок. Он и сейчас несёт с собой большую бутыль, наполовину наполненную холодной водой.
Во дворах совсем нет света, только около некоторых подъездов. Сев на скамейку перед одним из таких, Она решают провести так ночь. Он засыпает и слышит отдалённый гогот пьяниц. И проснётся от чего-то похожего: какие-то мужчины стоят рядом — возможно, те самые — и о чём-то громко спорят. Один из них подошёл и неразборчиво пробурчал, Она объяснила коротко, аккурат положив руку на сумку слева от себя, и мужчина зашатался прочь.
— Давай уйдём, — взволнованно прошепчет Он, склонившись к Ней через сумку.
Она глянет в сторону мужчин, медленно закивает и примется вставать, кинет сумку на плечо. Он заметит, что под ней нет газеты.
Обойдут толпу двором и скроются. Светает, а Они продолжают идти причудливыми тропами между домами и детскими площадками: делают полукруги, зигзаги, в обход и протискиваются между изгаженными стенами гаражей, в траве и среди осколков стекла, подмечая алкоголиков и других бомжей, медленно слоняющихся по дворам. Под самое утро сядут на лавочку в центре бессчётной для этой ночи детской площадки. Поедят немного хлеба. Гадко, и хочется хотя бы каши.
Впереди стоит школа, прямо во дворе. Она молчит, молчит, как вдруг, по одному или вместе с родителями, к ней начинают подтягиваться дети. Пышные белые банты на девочках, стройные костюмы на мальчиках. Что же это получается? Заиграет музыка.
— Первое сентября, — беззвучно простонет Он. — Линейка, — и округлит глаза, глядя за забор. Это — конец. Он верил во что-то хорошее до последнего, но это — конец. Она лгала… Ему, деду, да и тому пьянице, видимо. Дальше ведь — НИЧЕГО! Или Она себе лгала?
Город сменяется извивающейся дорогой, ведущей в лес. Солнце пока не зашло в максимум, не слишком душно, и редкие облака плывут по летнему небу. В десяти метрах от Них земляную тропу ограничивает плотный забор из травы, в пятидесяти — тоже самое, а чуть дальше начинаются клёны, тополя, и где-то мелькают берёзы.
Пожелтевшие листья беззвучно сминаются под ногами; запах пыли, коры и сырости; повсюду лежат спиленные кем-то деревья. А город всё также рядом. Кажется, справа от Них. В один момент лес там совсем поредеет, и станут видны люди. Из любопытства Он подходит ближе и выглядывает из-за травы и невысоких кустов: это какой-то парк, а в нём много гуляющих и сидящих на лавочках. И Они идут в другую сторону.
Лес нескоро прервётся, но солнце ещё высоко. Равнину, поросшую густыми травами, со всех сторон окружают деревья. Под открытым небом идти жарко, но курс остаётся прежним: только вперёд, где мир Их не отыщет. Видимо, обратной дороги нет.