— Да… Господину моему, гляжу, даже чеснок нипочем в ваших краях стал. Спал, спал да так и не проспался, видать… Не побрезгуйте советом, княжна: впредь в глаза ему не смотрите, как бы не хотелось вам того.
Раду замотал вдруг головой. Да так быстро, что коса заметалась во все стороны.
— Уж как странно мне вам прописные истины говорить. Не научили вас уму-разуму в дому, в котором непонятно как вы до сих пор живой остались…
— Премного благодарна за заботу и… за спасение, — проговорила княжна с запинкой и потрепала за ухом ластившегося к ней волка. — Что б я без вас двоих делала…
— Бездыханным трупом лежали б, — дал оборотень ответ, которого княжна от него не ждала или просто слышать не хотела, потому насупилась и почти выплюнула в сторону недавнего спасителя приказ:
— Соблаговолите принести клетку, укутав ее старательно в плащ вашего хозяина…
— Чрезвычайно приятно услужить вам, княжна!
Раду поклонился и пошел обратно в избу, а княжна уткнулась в холку волка и дала затаившимся слезам волю. Бурый изловчился и лизнул соленую щеку. Только Светлана, почувствовав вдруг необъяснимую ненависть к любимому волку, оттолкнула Бурого и вскочила.
— Напрасно, совершенно напрасно… — начала она громким шепотом, но так ничего больше и не сказала.
И даже не подумала. Только еще пару раз всхлипнула и, присев на корточки, отыскала на кусту черники пару спелых ягод. Сорвав, протянула на ладони Бурому, который их жадно слизал. И снова ничего не сказала, лишь губу закусила — уж слишком сильно та дрожала.
Раду вернулся бегом и выразил готовность идти, куда прикажут. Княжна молча стащила с ноги туфлю, вытряхнула опилки, обтерла ногу и была готова в дорогу. Бурый побежал вперед. Раду замыкал процессию. Через пару минут пути княжна обернулась к оборотню:
— Я так и не поинтересовалась вашим самочувствием…
— Мне велено вам служить, — оскалился Раду, точно преобразился в волка. — О самочувствии речи не велось.
— Как знаете! — бросила княжна тоже довольно грубо. — Дорога недолгая, только местами ухабистая и петлявая. Но другой нет…
— Пустая тревога, княжна. Я — лесной зверь…
Он сделал шаг вперед, но княжна не отступила.
— Вы — человек, Раду, — произнесла она полушепотом. — Вы чувствуете боль и у вас бьется сердце. Вы — человек. Вот он, — Светлана махнула в сторону поджидавшего их на изгибе тропинки Бурого. — Он уже зверь. Но тоже живой…
— Не в зверином обличье дело, княжна. И вам доподлинно это известно. А в зверином нутре. Думаете, это я вас только что пожалел? Да шиш вам! — сказал он грубо. — Я себя пожалел и своего господина, коль на то пошло. Граф не простил бы себе вашего убийства. И заодно мне, что не остановил его вовремя. Так что я — зверь. Зверь, трясущийся за собственную шкуру. Не заблуждайтесь, княжна, по поводу таких, как мы… Чревата неприятными непоправимыми последствиями такая неосмотрительность.