— Канч, — недовольно сказала старшая Браниславна, — этот нам здесь ещё зачем?
Презрения, вложенного в определение «этот», хватило бы, чтобы наполнить средних размеров море… сТруви жестом показал, что знает зачем. Вперился ледяным взглядом в глаза Эрма, и у того зашлось сердце, как тогда на площади, когда впервый раз увидел тварь.
— Вспоминай, — велел доктор.
Ледяным ветром прошлась по сознанию чужая сила, выдирая воспоминания. Каждый день, каждый миг, относившийся к Опорам Истинного Народа. И та история с парнем из соседнего рода. И ранние, полудетские ещё, попытки защитить друга-ровесника из низин, и то, как стыдила мама, вопрошая небеса, за что ей послан был сын, уронивший честь рода дружбой с недочеловеком. И старший брат, струсивший, предавший в бою соратников… Наместник Хедарм, давший клятву и нарушивший её… Всё промелькнуло перед внутренним взором единой вспышкой боли. И упёрлось в тишину, как в гранитный тупик.
Эрм с шумом втянул носом воздух, ощущая всё тот же кислый привкус на губах. Сквозь проступившие слёзы он видел вытянувшиеся лица врагов. И как гром с ясного неба раздался над ухом голос доктора сТруви:
— Вы ещё сомневаетесь, с кем мы имеем дело? Вы всё ещё считаете достойным просить перемирия? Какого перемирия и с кем?!
Эрм понял, что все видели то же самое, что и он. Его память, его личность, его разум — всё раскрылось как на ладони перед магическим взором собравшихся, и они восприняли увиденное так полно и ясно, как будто сами прожили ту же жизнь, что и выставленный на их обозрение сын Истинного Народа… Пережитое унижение ни с чем сравнить было нельзя. Он думал, он умрёт на месте от стыда и ярости.
— Выкинуть за Грань ублюдков! — резко высказалась принцесса, сжимая кулаки.
Её слова вызвали гул одобрительных голосов.
— Уведи своего подопечного, Канч, — коротко распорядился Бранислав.
И снова ледяное дыхание портала, выбросившего обоих в пропахшем неистребимыми больничными запахами коридоре. Эрм без сил опустился на ближайшую кушетку, прислонился к стене. Произошедшее опустошило его, из носа пошла кровь. Он понимал, что подвергся сильнейшему магическому давлению, и не понимал, как выжил, что удержало его.
сТруви присел рядом. Его мертвящая серая аура давила привычной уже болью.
— Мы живём иначе, — сказал доктор. — Нам нет нужды высасывать энергию из других. Опор, подобных вашим, у нас не строят.
— А вы-то сами, — огрызнулся Эрм, зажимая нос, чтобы унять бегущую из него юшку. — Что, скажете, вы кровь не пьёте?
— Пью, — невозмутимо подтвердил сТруви. — Но это иное…