— Волки бы только косточки оставили, — Малаша перешла на шёпот. — Дедко мой тоже сказал, что побрезговали серые гнилого Никифора жрать.
— Странно это всё, — Алёнка задумчиво застучала пальцами по столу.
— Мне Анисью жаль, — высказалась Малаша. — Летом дочка пропала, теперь вот — муж окоченел. Как теперь она будет с тремя-то детками?
— Время покажет, девоньки, — ответила Варвара Степановна, глядя как будто бы вдаль. — Боженька каждому по заслугам его воздаст.
— Погодите… Так, Никифор — отец той самой Аринки?
— Нешто не знала? — Малаша поднялась из-за стола и пошла одеваться.
Алёнка хмурила лоб, силясь разобраться в ситуации…
— Вы нашли меня в ту же ночь, помните?.. А всего через пару дней к нам пришли Никифор и Фрол. Записали меня. И знаете… Не похож был Никифор на горюющего родителя.
— От такой он и был шибко скрытный. Побегу я, Демидушка ждёт, — попрощалась Малаша и выскочила из избы.
«Знать, и вправду к мужу торопится…»
— Одно слово — гнилой. Упокой господь его душу, — крестясь, проговорила Варвара. — Аниська за него идти не хотела. Да выбора не было. Женихов она сама не привечала. На гуляния не ходила. Вот и выдали за того, кто все пороги оббил.
— Значит, любил свою жену Никифор?
— Не из любви её к браку принудил. А из упрямства… Подлетком сюда приехал. И сразу в обучение в крепость взяли. Тогда всех подряд хватали. Мастера нашенские очень нужны были — немцам нос утереть. Учили их сколько-то лет на казённом довольствии. Камнерез из Никифора не вышел, зато к грамоте да счёту талант проявился. А как вернулся в Полевской, так его Фрол к себе в помощники и прибрал. — Иголка поблёскивала в Варвариных пальцах, а на рушнике начал просматриваться очередной синий цветок. — Ходил он тут гоголем. С девками заигрывал. Лицом-то пригож был, да нрава обидчивого. Все его привечали. А Анисье не свезло на пути оказаться. Отбрила так, что долго зубами скрипел. Да ещё и прилюдно охолонила. И забыл он дорогу к прежним зазнобушкам. Зато к Анисьиным окнам тропинку протоптал. И вот принято у нас, коль свататься хочешь, подарки разные дарить, сласти там, бусики. А он придёт бирюком, сядет на пригорочке и смотрит в открытые окна, смотрит… Она, бывало, выглянет, да ставнями так и хлопнет. Чтоб, значится, понял, что не рады ему.
— А зачем родители отдали её за того, кого она видеть не желала?
— Тому много причин, Алёнушка, — вздохнула Варвара. — И то, что дочка она в семье четвёртая. И то, что в возраст невестин вошла, а сватов не было. У нас девки старше 20 годков перестарками считаются. Вдовых охотнее замуж берут, чем таких вот бракованных.