— О, нет, усталость овладела мной, я прилягу.
— Хорошо, — Айола уже поняла, что Кьяна избегает по какой-то причине Ианзэ, как и та её. Да и усталость, действительно, часто владеет телом Кьяны, рабыни говорили, что иногда она не встаёт с постели целый день, лицо её бывало бледно, но к вечеру она приказывала нести себя горячую воду и втирать в тело масла и крема.
Айола прошла к Ианзэ, которая сидела на высокой кровати, подложив под ноги подушки.
— Мои ноги отекают… как ты решаешь вопросы мужей, когда голова твоя кружится, спина болит, а ноги отекают, и даже говорить или ходить быстро ты не можешь?
— Это мой долг, Ианзэ. К тому же я могу и не ходить на совет, если он не требует скорого решения или обязательного участия. У меня много советников и наместник, который в любой момент может меня заменить, но дух мой чувствует потребность знать всё, что творится в Дальних Землях, иначе какая же я Царица?
— Ох, милая, ты прекрасная Царица, прекрасная. Ты заботишься о людях своих и войске своём, приказала выдать сельским людям лишнее сено и зерно…
— Ианзэ, подать их увеличилась, у многих семей все мужчины ушли на войну, все, кроме старших сыновей, которые ещё не родили своего сына. В некоторых селеньях такой мужчина один… как же женщины сделают запасы зерна или сена? И без того они вышли на улицу… Жрица предрекала, что война закончится после зимы, как народ мой переживёт эту зиму, если не помочь ему?.. Сыновья женщин этих проливают кровь на чужой стороне и, может быть, даже тела их не предадут огню, как того требует Главная Богиня, мой долг, как Царицы — облегчить жизнь моему народу.
— Но кто облегчит жизнь тебе, Айола?
— У меня лёгкая жизнь… муж мой позаботился о многом, и всё, что я хочу — чтобы к возвращению его в Дальних Землях было благоденствие настолько, насколько это возможно во время войны…
— Ты думаешь, он вернётся?
— Конечно, конечно вернётся. И Хели вернётся… он обещал мне.
— Не ко мне, но главное, что живой…
— Живой, и это главное, моя дорогая Ианзэ. Сейчас это главное. Но давай не будем тревожить сердца наши, скажи, не чувствуешь ли ты, что ребёнок торопится увидеть свет? Ведь уже пора.
— Нет, я не чувствую ничего такого, Айола. Иногда живот мой тянет вниз, и болит спина, так, что невозможно ни сидеть, ни лежать, но похоже ли это на то, что должно случиться — я не знаю. — Лицо Ианзэ покрылось стыдом, белая кожа её стала светло-розовой, светлые волосы, расчёсанные умелыми руками рабынь, струились по льняному халату с тончайшей вышивкой шёлковыми нитями, небольшие ладони теребили край покрывала.