Ворочаясь на широкой кровати, Айола сожалела о своём поведении и волновалась, что всё перепутает. Ей предстояло войти в храм и предстать пред Верховной Жрицей Главной Богини, чтобы просить о том, чтобы чрево её понесло с первой же ночи. Отныне благополучие и плодородие всех Дальних Земель будет зависеть от Царицы и милости к ней Главной Богини.
Резко появившиеся звуки вывели Принцессу из почти забытья, старуха тянула её к горячей воде, и Айола понимала, что ей предстоит. Волос на теле почти не было, но те, что отросли, безжалостно вырывались, потом её долго умасливали, втирали мази и «крема». Старуха сказала, что теперь волосы на её теле будут расти медленней из-за специального средства, которое было дорого и полагалось только некоторым знатным дамам и, конечно, Царице, что обрадовало Айолу — раз уж ей следует предстать перед Царём в таком виде, не как предназначено Богами и природой, хорошо, что эту пытку ей придётся проходить не часто.
После пришло время одежд, и Айола содрогнулась, когда увидела мантию, усыпанную драгоценными камнями так, что не было видно даже какого цвета сама ткань. Судя по обратной стороне мантии, которая мелькнула, когда двое мужчин в черных одеждах заносили свадебное одеяние, — она была сшита из «парчи». Головной убор представлял собой корону, туго сидящую вокруг головы, стягивающую, как тиски, и также усыпанную камнями. Два нижних платья, одно короткое, едва прикрывающее колени девушки, и другое, длинное. Платье из золотого шелка с искусной вышивкой и мерцающими алмазами по рукавам, груди, поясу и подолу, шуба из белого пушистого меха, завёрнутого вовнутрь, сверху обшитая плотной, неизвестной девушке тканью, платок на голову, столь тонкой вышивки, что невозможно отвести глаз, и, наконец, сама мантия, которая, казалось, по весу превышала вес девушки. Айола стояла посредине своих покоев и понимала, что не может сделать и шагу в этом одеянии, не может поднять руку или сесть. Ей же предстояло в этом одеянии, ещё до рассвета, принести жертву Главной Богине и встретить своего Царя и господина на ступенях храма.
— Это чтобы ты понимала, дитя моё, как нелегко бремя Царицы Дальних Земель, — прошелестела старуха и, открыв дверь, осталась в покоях.
Дальше Айоле предстояло пройти весь путь одной. Снова под её ногами лежал шёлк, она еле шла под тяжестью одеяний, единственное, что немного скрашивало участь младшей дочери Короля — это обувь. Мягкие сапожки, с мехом с внутренней стороны, были впору Принцессе, она ступала в них легко, а подошва из шершавой грубой кожи оберегала от падения. Никогда прежде Айола не видела обувь подобную той, что прислал в её покои сам Царь Дальних Земель и её господин.