Её Царь и господин удерживал её на колене, и Айола закрыла глаза, как он и приказал.
Его рот на руках её были приятен младшей дочери Короля, как и на шее её и ниже, руки, столь же горячие, как дыхание Царя и господина, гладили младшую дочь Короля по спине, под халатом, иногда надавливая сильнее, а иногда попуская. Когда же шёлковый халат спустился с плеч юной Царицы, стыд не покрыл её, потому что в это мгновение руки её Царя и господина накрыли грудь Айолы, и она услышала женский стон, сладостный, как мёд. Она уже лежала, нагая, рядом со своим Царём, но ни это, ни то, что её господин так же был обнажён, не волновало младшую дочь Короля, она ощущала его горячие руки на себе и чувствовала жар во всём своём теле, особенно — внизу живота и ниже. Айола слышала женские стоны и ощущала горячее дыхание рядом с собой, когда же Царь сжал губами сосок на её груди, одновременно опуская руку на самый низ живота, туда, где природой предназначены волосы, Айоле показалось, что лихорадка поглотила её. Лёжа на боку, она держалась за своего Царя и господина и гладила его плечи и всё, что могла достать, повторяя в точности движения, которые делал Горотеон.
— Не бойтесь, Царица.
Он перекинул ногу юной Царицы через своё бедро и, продолжая удерживать сосок в губах, опустил руку и вошёл пальцем туда, куда природой предначертано мужу входить в жену свою. Помогая движениям её бёдер, придерживая и направляя ягодицы Царицы, одним пальцем он давил на точку, где должен заканчиваться рост волос, предназначенных Богами и природой. И в это мгновение Айола услышала ещё более громкий женский стон, перемешанный смужским, и почувствовала, что муж её входит в неё, и если это и было болезненно, то недолго, потому что другие чувства поглотили Айолу. Рука её Царя и господина помогала её ягодицам, а другая продолжала давить на точку, до тех пор, пока низ живота её не наполнился кипятком, в глазах стало темно, словно все свечи погасли, а сама младшая дочь Короля испытала сразу за острым желанием чего-то, неизвестного ей, облегчение такой силы, что не смогла сдержать громкого стона, почти крика, который перемешался с родным наречием из уст Царя, он крепко прижал к себе Айолу и, сделав сильные качки своими бёдрами, излил в жену своё семя.
Отдышавшись, Айола посмотрела на своего Царя и увидела пот у него на лице. Протянув руку ко лбу, она стёрла его пальцами, смотря, как закрываются глаза мужа. Он остановил её руку и поднёс к своим губам.
— Такой должна быть первая ночь юной девы, Царица.
— Вы выполнили свою обязанность, господин?