— Смею уповать, что выполнил, а вы как думаете?
— Да, мой господин, выполнили, — Айола не знала, что значит «одарить ласками юною деву», но то, что произошло, ей понравилось, и она посчитала себя одарённой ласками.
— Вам не холодно, Царица?
— Нет, — она посмотрела на себя и увидела, что лежит нагая, и только тогда стыд покрыл её, и как бы она ни старалась справиться с ним, рука её потянулась к груди, чтобы прикрыться. Она с опаской глянула на своего Царя и господина, но он словно не разозлился на то, что младшая дочь Короля попыталась скрыть своё, а значит, безраздельно его тело, а укрыл её мягким покрывалом, а сам встал и прошёл к столу. Взяв несколько сладостей и травяной отвар, он вернулся и показал жестом, чтобы Айола села, после чего угостил свою Царицу и вкусил сласти сам, разделив с ней жидкость из одной ёмкости. Всё время Царь и господин был обнажён, и взгляд младшей дочери Короля то и дело стремился к мужественности Царя. Айоле показалось, что её Царь и господин заметил это, но ничего не сказал. В отличие от Царицы, волосы, предусмотренные Богами и природой, её господину не удаляли, они были темны, не такие, как у девушки, и короткие, на груди же не было волос вовсе. Было ли так у всех мужчин или только у её Царя и господина, Айола не знала.
Она разглядывала его уже какое-то время, когда мужественность Царя стала увеличиваться, как по волшебству, и, увидев в этом дурной знак, она отодвинулась в страхе.
— Что вас пугает, Царица? — Царь нагнул голову и всматривался в лицо Айолы, отчего ей стало ещё страшнее, и она промолчала.
— Вы не можете не отвечать своему Царю и господину, — его лицо словно снова стало неприступным, а взгляд жёстким, Айола не была уверена. За время, когда она лежала рядом со своим господином, она рассмотрела его лицо, и оно вовсе не показалось девушке ужасающим. У Царя были тёмные волосы, подобно коре дуба, и они немного вились, прикрывая шею. На пиршестве и во время свадебной церемонии его волосы были убраны, а на голове была массивная корона, из-за которой была не видна длина волос и даже их цвет. Брови его были широки, а нос прямой и без горбинки, как у мужей Линариума, отца её или брата, а более походивший на предков, чьи портреты были в палатах отца. Губы же Царя были полные, и, глядя на них, Айола отчего-то вспоминала, какие странные чувства дарят его губы, когда прикасаются к её шее, груди или рукам.
— Царица?
— У всех мужей мужественность подобна вашей? — младшая дочь Короля вспомнила, о чём её спрашивал её Царь и господин.
Брови Горотеона взлетели вверх, глаза сначала расширились, а потом сузились.