* * *
Приглашенный Великим князем к ужину, «главный опричник России» прибыл на угол Невского и набережной Фонтанки пунктуально, ровно в шесть вечера. Приехал он строго официально, в мундире, хотя в приглашении, которое отвез в штаб-квартиру ИССП Джунковский, Сергей упомянул про «приватный, дружеский ужин».
Но могло ведь быть и так, что Сергей Васильевич просто не успел переоблачиться, до последней минуты занятый делами службы. Поэтому радушный хозяин не придал, поначалу, внимания этому мелкому штриху. И, как выяснилось, — напрасно. Зубатов был подчеркнуто вежлив и учтив. И этим сразу провел между собой и хозяином дворца некую незримую черту, недвусмысленно дав понять, что времена, когда он был безоговорочно «человеком князя-кесаря Московского», канули в Лету.
Ни наивным, ни недалеким, Сергей Александрович не был. И понял все правильно и сразу. Вопрос был только в том, чего в поведении Зубатова больше: давней затаенной обиды или неожиданно взыгравшей гордыни? Гордыни, упивающейся самолюбованием перед картиной собственного взлета на фоне явной опалы Великого князя. К сожалению, подобные метамарфозы случаются с глубоко штатскими людьми, внезапно получающими реальную, военную власть.
Только вот стоило ли его задавать, этот вопрос, и начинать выяснять отношения? В конце концов, одним недругом больше, одни меньше, — не так уж и важно. Их коллекция у Сергея Александровича и так была солидная. Одним другом меньше? Вот этого, пожалуй, жаль. Но, что поделаешь, жизнь сводит людей, она же, порой, и разводит…
Проговорив с гостем минут двадцать «ни о чем», в формате обсуждения последних светских сплетен и заграничных новостей, Великий князь все-таки решился:
— Сергей Васильевич, да Бог с ними, с этими французскими газетами. Позволь все-таки мне поздравить тебя со столь высоким и ответственным назначением.
— Спасибо, Ваше императорское высочество!.. Жаль только, что благодарить за это я должен не Вас, — в глазах Зубатова впервые с момента начала их разговора вспыхнул огонек чувства, который он не смог, или не захотел вовремя притушить.
— Ты, все-таки, в обиде на меня, Сергей Васильевич…
— Дело прошлое. Да и какие тут могут быть зазлобы?
— Да, я понимаю. И, все-таки, обидился…
Но, позволь мне кое-что рассказать тебе, до того, как мы расстанемся, — Великий князь опустил глаза, задумчиво изучая тщательно подстриженные и подпиленные ногти на левой руке, — Через несколько месяцев после твоего последнего визита и отъезда из Москвы во Владимир, я говорил с Государем о тебе. В Дармштадте. Момент был выбран удачно. Мы были втроем. Кроме Николая Александровича был только его брат Михаил. Мы никуда не спешили. Министра там тоже не было, естественно.