— Добрый вечер, — поздоровался Ладо, — разрешите представиться: Николай Абрамович Меликов, бакинский домовладелец.
— Костровский. Инженер. Еду поступать на службу в Товарищество братьев Нобель.
— О-о, завидная перспектива! — Ладо бросил на полку баул и снял шляпу. — Устал. Родственники, друзья, рестораны! Еле вырвался.
— Да, по вас заметно, что кутили.
Костровский оживился и принялся расспрашивать о Баку. Ладо удовлетворил его любопытство. Да, инженер не ошибается, Баку действительно один из крупнейших в мире нефтяных центров. До кризиса промыслы давали более половины мировой добычи. Приблизительный доход, полученный в прошлом году братьями Нобель…
По коридору прошелся смуглый господин, заглянул в купе, прощупал взглядом собеседников и остановился у окна, спиной к купе. Новый костюм сидел на нем мешковато.
— Нигде в мире добыча нефти не обходится так дешево, ее не только качают, но и черпают из колодцев ведрами, — продолжал Ладо.
Смуглый господин прислушивался. В широкой спине его таилось что-то подозрительное, он прикрывался спиной, как маской.
— А рабочие как устроены? — вяло спросил Костровский.
— Никак, — безразлично ответил Ладо, — одни спят в бараках, на соломе, скопом, вповалку, остальные или живут в пещерах, или ночуют прямо на промыслах. Еще налюбуетесь на жизнь нефтяников. Картинки ада видели, конечно? У художников бедная фантазия, им побывать бы на промыслах.
— Сочувствуете пролетариям?
Неужели личное отношение все же прорвалось?
— Воспитан на том, что жалость к нуждающимся — одно из достоинств истинного дворянина.
Костровский дернул головой — ответ ему не поправился.
— Моя фамилия Меликов, — поддразнивая инженера, сказал Ладо, — происходит от «медик», что в переводе с армянского значит «князь».
— Как много на Кавказе князей, — недружелюбно произнес Костровский. — Простите, а какое у вас образование?
— Закончил елисаветпольскую гимназию, мы будем проезжать этот городок, раньше он назывался Ганжой.
Костровский снисходительно улыбнулся. Вероятно, инженер из мещан и пробился в Технологический институт благодаря способностям и настойчивости, поэтому и недолюбливает дворян.
Пришел проводник, постелил три постели, одну на верхней полке.
Ладо показал инженеру глазами на дверь.
— Наш попутчик?
— Наверное.
Смуглый господин услышал их разговор и заглянул в купе. Глаза у него были как фиолетовые маслины.
— Не хотел мешать вашей беседе, господа. Очень утомлен. С вашего разрешения, сразу лягу.
Лицо его напоминало южный плод, прокаленный солнцем, долго пролежавший в тени и немного поблекший. Губы толстые, как у негра. В общем, приятный человек, глаза вот только какие-то непроницаемые.