Тропинка вывела Серого к дубу, под которым была вырыта нора. Еще не придя в себя от рябившего в глазах бонсайно-грибного многоцветия и содержимого трубочки, Волк не придумал ничего лучше, чем подойти к зияющему провалу и спрятать голову в спасительную темноту. Тьма внутри норы закручивалась спиралями, сходящимися в центр бездонной ямы, и притягивала не только взгляд, но и мысли.
— Если долго пыриться в бездну, то бездна спросит: «хули ты пыришься?» — пробормотал Волк и прыгнул навстречу этому притяжению.
Засвистело в ушах. Воздух пел свою песню, вызывая в сознании образы, которые сменяли друг друга с невероятной скоростью. Время будто сплелось в бесконечную, постоянно меняющуюся петлю, и не было никакой возможности найти слово, описывая этот промежуток. Потом Волка попустило окончательно.
— Встать! Суд идет! — услышал Волк.
— Куда идет? — спросил он удивленно. И добавил себе под нос: — Кажись, еще не совсем отпустило. Он оглядел окружающее пространство и увидел, что находится в какой-то пародии на зал суда.
На месте судьи сидела Красная Королева. По крайней мере, так гласила табличка, стоявшая на ее столе. По левую руку, если отталкиваться аналогичной таблички, сидел Черный Король, а по правую, прямо в воздухе висела — волк узнал бы ее и без поясняющей таблички — улыбка Чеширского Заяца.
Кресла для присутствующих заменяли пни, на один из которых и взгромоздился Волк. Присяжных, адвокатов и прочей атрибутики не наблюдалось. Лишь только в углу, понурив голову, стоял… Иван Дурак.
— Глашатай, читай обвинение! — сказал Король.
— Мяу, — ответил невесть откуда взявшийся кот и, примурлыкивая, зачитал:
Бабу Ягу Змей Горыныч сжег
Вместе с ее избой.
Ванька Дурак, за просто так,
Кащея изрядно избил.
— Погодите! — воскликнул Волк. — А где связь между этими событиями?! А самое главное, рифма где?!
— Протестую! — воскликнул король. — Рифма к делу не относится!
— Протест принят! — величаво согласилась королева. — Рифма вторична. Важен смысл.
— Так смысла-то как раз и нет! — возмутился Серый.
— Ну, что ж. На нет и суда нет, — согласилась Королева и стукнула по столу деревянным молотком. И уже обращаясь к коту: — Глашатай, зачитывай приговор!
— Мяу! — вновь заорал кот. А Волк подумал о том, что это и есть тот самый Мартовский Кот, которого Волк обсуждал с Чеширским Зайцем.
Оковы снять, Ивана простить,
Волку отдать на поруки.
Пусть возится сам, раз умный такой.
Но голову — отрубить!
К Ваньке подскочило два невесть откуда взявшихся плоских прямоугольника с закругленными углами, тоненькими ножками и ручками, в которых были зажаты топоры. Как раз такими, какие бывают у палачей. На одной стороне прямоугольников был изображен клетчатый узор, а на второй — ядовито ухмыляющиеся шуты.