В кабинет ввалился Вадим — громкий, оживленный, — и следом за ним — Глеб, какой-то серый, уставший. Олечка безотчетным движением оттолкнула клавиатуру, встала, чувствуя, как дрожат коленки. Это была их первая встреча за последние три дня, Глеб на самом деле выглядел как-то болезненно, и у Олечки сердце дрогнуло, когда она осмелилась глянуть в лицо Глеба.
Тот смотрел прямо, не отводя взгляда, в его серых глазах отражалось какое-то гнетущее, тяжелое чувство, от которого Олечке снова захотелось заплакать, но она сдержалась.
— Все хорошо, Вадим Алексеевич, — прощебетала она серебристым голоском, хотя, казалось, еще немного — и она подавится словами, захлебнется ими, не сможет дышать от присутствия Глеба — такого сурового, холодного и далекого.
Он смотрел на Олечку и молчал. Крепко сжимал губы — и молчал так, словно что-то хотел сказать, но сдерживался, заставлял себя стоять столом, безучастно глядя на ее слезы, пытаясь отгородиться от нее, от ее чувств и от самого факта ее существования. Он изо всех сил старался выглядеть чужим, посторонним, пытался изничтожить теплое чувство к ней, к Олечке, перечеркнуть их связь, их чувства, и Ольга это поняла и увидела. Он хотел забыть все, что между ними было. Хотел оттолкнуть ее.
— Ты что, ревела, что ли? — произнес Вадим, как ни в чем не бывало, вглядываясь в покрасневшие от слез глаза Олечки. Девушка потупилась, неловко переступила с ноги на ногу, как проштрафившаяся школьница. — А почему?
От его участливых вопросов стало только хуже, Олечка почувствовала, как слезы наполняют ее глаза, щекочут нос, как ей становится нестерпимо жарко и душно. И еще невыносимо стыдно; перед Вадимом, который был в курсе самых тайных моментов их с Глебом отношений и на глазах которого Глеб сейчас поступает с ней как с уличной девкой. Перед Глебом, в глазах которого она так ничтожно мало стоит, который отряхнулся, отрекся от нее вот так запросто, и перед самой собой — за смелость, за дерзость, с какой она добивалась любимого мужчину, и за глупость, из-за которой она поверила Глебу и сейчас чувствует себя грязной и раздавленной.
Не вынеся этой пытки, выскочив из-за стола, бормоча какое-то неловкое извинение, Ольга бросилась к двери, почти отпихнув Глеба со своего пути. Завтра же увольнение! Ни дня больше!
— Да что с тобой?!
Вадим не дал ей удрать. Он ухватил ее за руку и почти насильно вернул на место, подтянул и поставил рядом с молчащим Глебом.
— Глеб Игоревич, ну ты хоть ей скажи! — произнес Вадим беспомощно, заглядывая в каменное лицо друга. — Не будь дураком!