Между тем время стремительно неслось, надвигались сумерки. Дневное светило, почти полностью закатившееся за поросшие густым сосняком низкорослые сопки, напоследок лишь торопилось облизывать своими огневыми пламенными языками небесный окоём, из чисто синего неумолимо обращавшийся в тёмно-фиолетовый... Как ни хотелось Анатолию Петровичу хотя бы на день продлить командировку, жизнь сурово требовала от него скорейшего возвращения к директорским обязанностям. Конечно, её можно было и ослушаться, но это могло запросто означать, что ради быстролётной памяти прошлого, каким бы дорогим оно ни было, он по своей воле отказался бы не только от вдохновенного настоящего, но и, скорей всего, и от солнечного будущего, поскольку они между собой, словно ребёнок пуповиной с матерью, накрепко связаны, и одно неоспоримо вытекает из другого!
28
Ленская земля встретила пассажиров, прилетевших из Якутска, полуденным, ярко горящим в высоком светло-синем небе, словно вдавленным глубоко вовнутрь вселенной золотисто-оранжевым солнцем и, как бы в противоположность ему, порывистым, сильно дующим с севера, посвистывающим в кронах деревьев ветром. Он поднимал на свои невидимые, но сильные, упругие крылья сухой песок со взлётно-посадочной полосы и, словно штопор, неудержимо вкручивал его в солнечную высь, а на открытых головах пассажиров, как огромной пятернёй, ерошил волосы, трепал и путал их. У женщин — вот проказник! — так задирал подолы цветастых платьев, что высоко оголялись ноги, и они, невольно согнувшись, стыдливо поглядывая на мужчин, пытались прижать к коленкам вырывавшиеся из рук непослушные юбки.
Едва замолкли авиационные турбины, как в установившейся тишине стал явственно слышен шелест густой листвы раскидистых молодых берёз, тополей и лип, растущих в палисаднике здания аэровокзала. В беспокойном воздухе, насквозь пропахшем керосином и выхлопными газами, кружились редкие, до срока пожелтевшие листья деревьев, слегка напоминающие бабочек, слетающихся на яркий свет таёжного костра. У выхода на привокзальную площадь сгрудилась разношёрстная толпа встречающих, причём последние бесцеремонно подпирали первых, нетерпеливо толкая их локтями, но они были так охвачены радостью встречи с родными или знакомыми, что не обращали на это серьёзного внимания.
Анатолий Петрович с Марией, не без труда протиснувшись через многолюдье, увидели на автомобильной стоянке совхозный “уазик” и стоящего рядом с ним водителя Петра с поднятой вверх рукой, которой он словно бы говорил: “Я здесь!” Подойдя к машине, Анатолий Петрович крепко пожал ему жилистую руку, а Мария приветливо кивнула головой. Без суеты, но быстро они заняли в салоне свои места.