Арора! Держись!
Когда гонщицу изгоняют— это конец. Она вольна уйти из Штольни в любой момент, её просто отпускают, вот только без браслета она становится беззащитна. Как только её кто-то узнает, на неё набросятся все ящерры, кому она попадется в поле зрения. Убьют, надругаются, изнасилуют, отомстят за то, что была недоступна, что жила роскошной жизнью, лучше, чем некоторые ящерры. Ведь откуда им знать…
У входа в комнату Ароры собралась толпа: те, кто показательно сострадал и те, кто открыто потешался над её горем.
Марлен начала протискиваться вперед — перед ней почему-то расступались. Она слышала крик, мольбы, а когда оказалась в комнате — увидела то, что навсегда изменит добрую наивную лисицу.
Их было трое — трое ящерров-терциев. Двое из них держали Арору за руки, но девушка отчаянно вырывалась. Она была женщиной, но она было гонщицей и умела за себя постоять. Арора билась в истерика, она кричала и звала на помощь, пока ящерры насильно волокли её из комнаты.
Терций, которого оскорбила
— Пустите! Не имеете права!
Марлен подбежала в ящеррам, попыталась защитись подругу. Один из них, не ожидавший нападения, рефлекторно, четким ударом рассек Марлен бровь. Мог и сильнее приложить, но, видимо, в последний момент вспомнил, что если одну из гонщиц изгоняют, это не значит, что к другим можно применять рукоприкладство. Нельзя… пока.
Терций всего лишь был удивлен, ведь Марлен была первой, кто встал на защиту другой гонщицы, и ящерры не знали, как реагировать. Марлен, превозмогая боль, поднялась.
— Нет, не трогайте её! — кричала отчаянная лисица. — Не смейте!
Арора тоже была в истерике — она не плакала, но в глазах её плескался такой ужас, что Марлен была готова сражаться насмерть — лишь бы Арору оставили в покое. Впервые ей доводилось видеть её старшую, во всем более ловкую и опытную подругу, в состоянии животного испуга.
Лисица снова бросилась на ящерра, но в последний момент её остановил тот, другой, что всё это время стоял в стороне.
И тогда лисицу будто огнем сбрызнули!
Марлен его узнала — то был тот терций, у которого Марлен когда-то украла оружие. Тот, которого величали родственником Догана Рагарры.
Она бы удивилась — как тесен мир, но в тот момент ей было не до удивления. Лишь страх за любимую подругу руководил всеми её действиями.
Она вцепилась за него руками, и он ей это позволил: не вырывался, когда её цепкие пальцы ощупывали его камзол, прикасались к твердим нашивкам на ткани.
— Я вас прошу… не трогайте её, — истерично шептала Марлен, заглядывая в глаза терцию, которого когда-то (в другой жизни) так сильно оскорбила. — Арора ни в чем не виновата. Моя Арора…